Названый отец ( Украинская сказка )

Остались три брата сиротами — ни отца, ни матери.

Ни кола ни двора.

Вот и пошли они по селам, по хуторам в работники наниматься.

Идут и думают: "Эх, кабы наняться к доброму хозяину!" Глядь, старичок идет, старый-старый, борода белая до пояса.

Поравнялся старик с братьями, спрашивает: — Куда, детки, путь держите? А они отвечают: — Наниматься идем.

— Разве у вас своего хозяйства нету? — Нету,— отвечают.— Кабы нам добрый хозяин попался, мы бы честно у него работали, слушались и как родного отца почитали.

Подумал старик и говорит: — Ну что ж, будьте вы мне сынами, а я вам — отцом.

Я из вас людей сделаю — научу жить по чести, по совести, только слушайтесь меня.

Согласились братья и пошли за тем стариком.

Идут темными лесами, широкими полями.

Идут, идут и видят — хатка стоит, такая нарядная, беленькая, пестрыми цветами обсажена.

А около хатки вишневый садик.

А в садике — девушка, пригожая, веселая, как те цветики.

Поглядел на нее старший брат и говорит: — Вот бы мне эту девушку в жены! Да коров, да волов побольше! А старик ему: — Что ж, пойдем свататься.

Будет у тебя жена, будут у тебя и волы и коровы — живи счастливо, только правды не забывай.

Пошли они, сосватались, отгуляли веселую свадьбу.

Сделался старший брат хозяином и остался с молодой женой в той хатке жить.

А старик с младшими братьями пошел дальше.

Идут они темными лесами, широкими полями.

Идут, идут и видят — хатка стоит, хорошая, светленькая.

А рядом пруд, у пруда мельница.

И пригожая девушка возле хатки что-то делает — такая работящая.

Средний брат посмотрел на нее и говорит: — Вот бы мне эту девушку в жены! А в придачу мельницу с прудом.

Сидел бы я на мельнице, хлеб молол — был бы сыт и доволен.

А старик ему: — Что ж, сынок, быть по-твоему! Пошли они в ту хату, высватали девушку, отгуляли свадьбу.

Теперь средний брат остался с молодой женой в хате жить.

Говорит ему старик: — Ну, сынок, живи счастливо, только правды не забывай.

И пошли они дальше — меньшой брат и названый отец.

Идут они, смотрят — бедная хатка стоит, и девушка из хатки выходит, пригожая, а так-то бедно обряженная — прямо латка на латке.

Вот меньшой брат и говорит: — Ежели бы мне эту девушку в жены! Работали бы мы — был бы у нас хлебушек.

Не забывали бы мы и про бедных людей: сами бы ели и с людьми делились.

Тогда старик и говорит: — Добро, сынок, так и будет.

Только гляди, правды не забывай.

Оженил и этого, да и пошел себе путем-дорогою.

А братья живут.

Старший так разбогател, что уж и дома себе строит, и червонцы копит — только о том и думает, как бы ему тех червонцев побольше накопить.

А чтоб бедному человеку помочь, об этом и речи нет — сильно скупой стал! Средний тоже разжился, стали на него батраки работать, а сам он только лежит, ест, пьет да распоряжается.

Младший живет потихоньку: коли что дома заведется, с людьми поделится, а нет ничего, и так ладно — не жалуется.

Вот ходил, ходил названый отец по белу свету, и захотелось ему посмотреть, как-то его сыны живут, с правдою не расходятся.

Прикинулся он старцем убогим, пришел к старшему сыну, ходит по двору, кланяется низко, приговаривает: — Подайте старику убогому на пропитание от щедрот ваших! А сын отвечает: — Не такой ты старый, не прикидывайся! Захочешь — заработаешь! Я сам недавно на ноги встал.

Проваливай! А у самого от добра сундуки ломятся, дома новые понастроены, товару полны лавки, хлеба полны закрома, денег несчетно.

А милостыни не дал! Ушел старик ни с чем.

Отошел, может, с версту, стал на пригорок, оглянулся на то хозяйство да на то добро — так все оно и запылало! Пошел он к среднему сыну.

Приходит, а у того и мельница, и пруд, и хозяйство хорошее.

Сам у мельницы сидит.

Поклонился дед низехонько и говорит: — Дай, добрый человек, хоть горстку муки! Я убогий странник, нечего мне есть.

— Ну да,— отвечает,— я еще и себе не намолол! Много вас тут таких шатается, на всех не напасешься! Ушел старик ни с чем.

Отошел немного, стал на пригорок, оглянулся — так и охватило ту мельницу дымом-пламенем! Пришел старик к меньшому сыну.

А тот живет бедно, хатка маленькая, только что чистенькая.

— Дайте,— говорит старик,— люди добрые, хоть корочку хлебца! А меньшой ему: — Иди в хату, дедушка, там тебя накормят и с собой дадут.

Приходит он в хатку.

Хозяйка поглядела на него, видит — он в лохмотьях, обтрепанный, пожалела его.

Пошла в клеть, принесла рубаху, штаны, дала ему.

Надел он. А как стал он эту рубаху надевать, увидела хозяйка у него на груди большую рану.

Усадила она старика за стол.

накормила, напоила.

А тогда хозяин и спрашивает: — Скажи, дедушка, отчего у тебя на груди такая рана? — Да,— говорит,— такая у меня рана, что от нее скоро я помру.

Один день мне жить осталось.

— Экая беда! — говорит хозяйка.— И нету от этой раны никаких лекарств? — Есть,— говорит,— одно, да только его никто не даст, хоть каждый может.

Тогда хозяин говорит: — А почему же не дать? Скажи, какое лекарство? — Трудное! Если хозяин возьмет да подожжет свою хату со всем добром, а пеплом с того пожарища засыплет мою рану, то рана закроется и заживет.

Задумался младший сын.

Долго думал, а потом и говорит жене: — А ты как думаешь? — Да так,— отвечает жена,— что мы хату другую наживем, а добрый человек умрет и вдругорядь не родится.

— Ну, коли так, выноси детей из хаты.

Вынесли они детей, вышли сами.

Глянул человек на хату — жалко ему своего добра.

А старика жальче.

Взял да и поджег.

Хата жарко занялась и... пропала.

А на ее месте встала другая — белая, высокая, нарядная.

А дед стоит, в бороду усмехается.

— Вижу,— говорит,— сынок, что из вас троих только ты один с правдою не разминулся.

Живи счастливо! Тут узнал меньшой сын своего названого отца, кинулся к нему, а его и след простыл.