- 29, Apr 2023
- #1
Одного милиционера свалил недуг - в горячем бреду слёг. В больницу свезли, положили в палату, доктора смотрят, руками разводят - эка напасть.
Уже и второй день пошёл, а всё он не в чувствах.
Изрядно, стало быть, его унесло; и ни вливанием, ни переливанием, ни таблеткою медицинской не вытащишь.
Крепко, видать, засела зараза какая-то. Лежит бедолага бревным-бревно и муравейником грезит.
Будто стал он со спички головку серную, да по муравейным палатам бродит и выхода нет.
Мимо рыжые труженики снуют, припасы носят.
Вот, целой гурьбой гусеницу мохнатую пронесли, а вот, жука-пожарника, своими же усами связанного, а вон - тлю конвоируют.
Ну, прямо ни дать, ни взять - отдел дознания.
Но, впрочем, не до смеха ему тут - выбираться надо из сего наворота.
Видит вдруг - воротца игольчаты, а пред ними стража муравьиная клацает клещами-жвалами.
Страх! Но не забоялся их мытарь наш, знал потому, что к любой охране подход верный есть.
У муравьёв-то все кладовые настежь - коммуной живут.
Вот и выбрал он гусеницу пожирнее, да и отломил пару сегментов.
И подойдя вновь к вратам, обоим стражам швырнул по куску.
Ну, те, знамо дело, давай молотить, а милиционеру только и надо того.
Скользнул меж них и в зале просторной очутился.
И ведь даром, что на постройку всякий лесной мусор шёл, а на вид-то - хоромы царские.
Понимают бюджет.
А в центре самом, что ж за гора громоздится-то? Вся белокольчата, как есть кишка непомерная, и волною по ней движение.
Кругом челядь снуёт и пищу в челюстях подносит.
Прорва - подавай только.
Понял милиционер, что здесь - сама власть.
Ещё школяром слыхал он об муравьиной царице и вот свидеться довелось.
С одного торца той царице всякие яства несут, а с другого торца яйца лезут и охрана там - наизлейшая - ни-ни подступиться.
Решил он тогда где-нибудь схорониться, да поразмыслить-перекурить.
Запалил он цигарку, да пускает дым кольцо в кольцо и вдруг суета поднялась несусветная.
Сообразил тут наш странник, что, видать, пожара боятся, вон - даже жука пожарника развязали, да толку с него - тьфу! Начали муравьи яйца свои куда-то на выход таскать.
Понял он, что делать, и аж полпачки цигарок в рот запихал.
Ну дымить, что началось - паника.
Затоптал милиционер окурки, чтоб и впрямь пожару не быть, схватил в охапку яйцо и за всеми двинул.
Так и прибыл на выходное отверстие.
Как пахнуло на него воздухом вольным, как ослепило солнышко, так и понял он, что кончились его мытарства.
Склонилась над ним ветвь рябиновая вся в кистях алых, а сквозь неё лицо старичка проглянуло.
Отодвинул милиционер от лица гроздь спелую, да муравьиное яйцо и протянул: "Возьми себе, коли надобно, мне оно теперь вчуже". Засмеялся доктор, засмеялись сёстры; вся палата обхохоталась - как он очнулся, да доктору чуть кулаком в нос не двинул.
А назавтра уж был как огурчик и всё про муравьиную жизнь расспрашивал, - мол, что там у них, да как? Пока вчистую на службу не выписался и всё говорил потом сослуживцам, что если не куришь, то имей при себе хоть спички.
Уже и второй день пошёл, а всё он не в чувствах.
Изрядно, стало быть, его унесло; и ни вливанием, ни переливанием, ни таблеткою медицинской не вытащишь.
Крепко, видать, засела зараза какая-то. Лежит бедолага бревным-бревно и муравейником грезит.
Будто стал он со спички головку серную, да по муравейным палатам бродит и выхода нет.
Мимо рыжые труженики снуют, припасы носят.
Вот, целой гурьбой гусеницу мохнатую пронесли, а вот, жука-пожарника, своими же усами связанного, а вон - тлю конвоируют.
Ну, прямо ни дать, ни взять - отдел дознания.
Но, впрочем, не до смеха ему тут - выбираться надо из сего наворота.
Видит вдруг - воротца игольчаты, а пред ними стража муравьиная клацает клещами-жвалами.
Страх! Но не забоялся их мытарь наш, знал потому, что к любой охране подход верный есть.
У муравьёв-то все кладовые настежь - коммуной живут.
Вот и выбрал он гусеницу пожирнее, да и отломил пару сегментов.
И подойдя вновь к вратам, обоим стражам швырнул по куску.
Ну, те, знамо дело, давай молотить, а милиционеру только и надо того.
Скользнул меж них и в зале просторной очутился.
И ведь даром, что на постройку всякий лесной мусор шёл, а на вид-то - хоромы царские.
Понимают бюджет.
А в центре самом, что ж за гора громоздится-то? Вся белокольчата, как есть кишка непомерная, и волною по ней движение.
Кругом челядь снуёт и пищу в челюстях подносит.
Прорва - подавай только.
Понял милиционер, что здесь - сама власть.
Ещё школяром слыхал он об муравьиной царице и вот свидеться довелось.
С одного торца той царице всякие яства несут, а с другого торца яйца лезут и охрана там - наизлейшая - ни-ни подступиться.
Решил он тогда где-нибудь схорониться, да поразмыслить-перекурить.
Запалил он цигарку, да пускает дым кольцо в кольцо и вдруг суета поднялась несусветная.
Сообразил тут наш странник, что, видать, пожара боятся, вон - даже жука пожарника развязали, да толку с него - тьфу! Начали муравьи яйца свои куда-то на выход таскать.
Понял он, что делать, и аж полпачки цигарок в рот запихал.
Ну дымить, что началось - паника.
Затоптал милиционер окурки, чтоб и впрямь пожару не быть, схватил в охапку яйцо и за всеми двинул.
Так и прибыл на выходное отверстие.
Как пахнуло на него воздухом вольным, как ослепило солнышко, так и понял он, что кончились его мытарства.
Склонилась над ним ветвь рябиновая вся в кистях алых, а сквозь неё лицо старичка проглянуло.
Отодвинул милиционер от лица гроздь спелую, да муравьиное яйцо и протянул: "Возьми себе, коли надобно, мне оно теперь вчуже". Засмеялся доктор, засмеялись сёстры; вся палата обхохоталась - как он очнулся, да доктору чуть кулаком в нос не двинул.
А назавтра уж был как огурчик и всё про муравьиную жизнь расспрашивал, - мол, что там у них, да как? Пока вчистую на службу не выписался и всё говорил потом сослуживцам, что если не куришь, то имей при себе хоть спички.