Чайник ( Г. Х. Андерсен )

Жил-был гордый чайник.

Он гордился и фарфором своим, и длинным носиком, и изящной ручкою - веем-веем, и об этом говорил.

А вот что крышка у него разбита и склеена - об этом он не говорил, это ведь недостаток, а кто же любит говорить о своих недостатках, на то есть другие.

Весь чайный сервиз - чашки, сливочник, сахарница охотнее говорили о хилости чайника, чем о его добротной ручке и великолепном носике.

Чайнику это было известно.

"Знаю я их! - рассуждал он про себя.

- Знаю и свой недостаток и признаю его, и в этом - мое смирение и скромность.

Недостатки есть у всех нас, зато у каждого есть и свои преимущества.

У чашек есть ручка, у сахарницы - крышка, а у меня и то и другое да и еще кое-что, чего у них никогда не будет, - носик.

Благодаря ему я - король всего чайного стола.

Сахарнице и сливочнице тоже выпало на долю услаждать вкус, но только я истинный дар, я главный, я услада всего жаждущего человечества: во мне кипящая безвкусная вода перерабатывается в китайский ароматный напиток". Так рассуждал чайник в пору беспечальной юности.

Но вот однажды стоит он на столе, чай разливает чья-то тонкая изящная рука.

Неловка оказалась рука: чайник выскользнул из нее, упал - и носика как не бывало, ручки тоже, о крышке же и говорить нечего, о ней сказано уже достаточно.

Чайник лежал без чувств на полу, из него бежал кипяток.

Ему был нанесен тяжелый удар, и тяжелее всего было то, что смеялись-то не над неловкою рукой, а над ним самим.

"Этого мне никогда не забыть! - говорил чайник, рассказывая впоследствии свою биографию самому себе.

- Меня прозвали калекою, сунули куда-то в угол, а на другой день подарили женщине, просившей немного сала.

И вот попал я в бедную обстановку и пропадал без пользы, без всякой цели - внутренней и внешней.

Так стоял я и стоял, как вдруг для меня началась новая, лучшая жизнь.

Да, бываешь одним, а становишься другим.

Меня набили землею - для чайника это все равно что быть закопанным, - а в землю посадили цветочную луковицу.

Кто посадил, кто подарил ее мне, не знаю, но дали мне ее взамен китайских листочков и кипятка, взамен отбитой ручки и носика.

Луковица лежала в земле, лежала во мне, стала моим сердцем, моим живым сердцем, какого прежде во мне никогда не было.

И во мне зародилась жизнь, закипели силы, забился пульс.

Луковица пустила ростки, она готова была лопнуть от избытка мыслей и чувств.

И они вылились в цветке.

Я любовался им, я держал его в своих объятиях, я забывал себя ради его красоты.

Какое блаженство забывать себя ради других! А цветок даже не сказал мне спасибо, он и не думал обо мне, - им все восхищались, и если я был рад этому, то как же должен был радоваться он сам! Но вот однажды я услышал: "Такой цветок достоин лучшего горшка!" Меня разбили, было ужасно больно.

Цветок пересадили в лучший горшок, а меня выбросили на двор, и теперь я валяюсь там, но воспоминаний моих у меня никто не отнимет!"