- 29, Apr 2023
- #1
Козявка была серая и противная.
Она жила в норке под серым камнем, который лежал между корней большого дерева.
А снаружи все было противное.
И не серое.
Что тоже было противно.
Снаружи светило отвратительно яркое и жаркое солнце, дул быстрый холодный ветер, шел противный мокрый дождь, росла омерзительно зеленая трава и птички пели песни слишком радостными голосами.
Козявка никого не любила.
Все вокруг были как полоумные.
Вечно бегали, пищали, скакали и радовались.
Хотя радоваться было ну совершенно нечему.
Подумаешь, одуванчики.
Или дождь.
Или звезды на небе.
Ночью вообще темно.
И холодно.
И солнца нет.
Это днем оно ездит по небу, как сумасшедшее, хотя и без него тепло.
А ночью, когда ничего не видно - где это ваше солнце? А все это птички и козявки, радующиеся утру? "Как прекрасен этот мир, посмотри..". Услышав такое поутру, козявка лишь натягивала себе на голову серую подушку и мечтала, чтобы все замолчали и дали ей доспать.
Короче говоря, козявка никого не любила и ее тоже никто не любил.
Маленькие козявочки иногда дразнили ее серой уродиной, а она обзывалась в ответ и кидалась в них мусором - вот чего-чего, а мусора в ее норке было много.
Так продолжалось уже долго и продолжалось бы еще столько же, пока в одну грозу с ужасным ветром в ее норку не занесло большую синюю стрекозу.
Козявка ее бы не пустила, но стрекозу так швырнуло ветром, что она попросту выломала дверь и упала на пол.
Козявка сначала испугалась.
Потом перестала пугаться.
А потом подняла дверь и даже подперла ее стулом, чтобы та больше не падала.
Пока стрекоза приходила в себя, козявка страшно ругалась.
Ругалась на все и на всех.
На дождь, на ветер, на дверь, на стрекозу, снова на погоду и даже на соседей - на всякий случай.
Наругавшись всласть, козявка перетащила стрекозу на коврик и даже накормила ее крошками - козявка была незлая, хоть и противная.
К утру дождь перестал и выглянуло солнце.
Стрекоза попрощалась, поблагодарила козявку за ужин и ночлег, а на пороге обернулась и добавила: "Просто ты себя совсем не любишь.
А мир - красивый". И улетела.
А козявка лишь молча захлопнула за ней дверь, которая опять сорвалась с петель и ее снова пришлось поднимать и подпирать стулом.
Козявка полдня просидела на табуретке.
И еще полдня бродила по норке, пиная лапами всякий мусор и разные нужные вещи, которые немножко сломались и не починились.
А вечером дверь снова упала и в серую норку серой козявки ворвался ветер.
Козявка отыскала старое зеркало, стерла с него пыль и показала сама себе язык.
А потом принялась за уборку.
Окрестные козявки всю ночь ворочались под звон и грохот, с которым козявка возила хлам на помойку в старом дырявом корыте.
Выкинув кучу всего, козявка нашла старые тряпки и принялась за мытье.
Серый коврик оказался зеленым, стол - желтым, на стенах нашлись картинки и даже отыскалось много лет назад пропавшее окошко, про которое козявка думала, что его украли проезжие кузнечики.
Потом на печке, украшенной блестящими медными финтифлюшками, козявка нагрела воды и отправилась мыться сама.
Какая же она была гряяяязнаяяяя.
И вовсе не серая.
Правда, голая, потому что все одежки были постираны и сохли на веревочке.
А рано-рано утром, когда солнце еще раздумывает, вставать ли ему или поспать еще немножко, уже не серая, а очень даже чистая и мытая козявка вылезла из норки, подвязала дверь веревочкой и полезла на большое дерево.
Она лезла долго.
Целый день.
Все-таки дерево было большое, а козявка - маленькая.
Мимо нее летали птицы.
пробегали козявки и козявочки, а козявка все лезла и лезла вверх.
И уже почти перед самым закатом вылезла на самую верхнюю веточку дерева, огляделась вокруг с огромной высоты и захихикала.
Мир действительно был красивый.
Стрекоза не соврала.
Что было дальше, я не знаю.
Может, козявка осталась жить на дереве.
Может, превратилась в кого-то совсем другого.
Может, улетела на паутинке с осенними паучками.
Но вниз она так и не спустилась.
Правда, тут еще и со стрекозой неясно.
Может, это вовсе и не стрекоза была, а какая-нибудь насекомая фея, только прикидывавшаяся стрекозой.
Откуда мне знать? Но я знаю - не думаю, не гадаю, а именно знаю - что где бы сейчас ни была козявка, ей там хорошо.
Ведь она любит себя.
А мир - красивый.
Она жила в норке под серым камнем, который лежал между корней большого дерева.
А снаружи все было противное.
И не серое.
Что тоже было противно.
Снаружи светило отвратительно яркое и жаркое солнце, дул быстрый холодный ветер, шел противный мокрый дождь, росла омерзительно зеленая трава и птички пели песни слишком радостными голосами.
Козявка никого не любила.
Все вокруг были как полоумные.
Вечно бегали, пищали, скакали и радовались.
Хотя радоваться было ну совершенно нечему.
Подумаешь, одуванчики.
Или дождь.
Или звезды на небе.
Ночью вообще темно.
И холодно.
И солнца нет.
Это днем оно ездит по небу, как сумасшедшее, хотя и без него тепло.
А ночью, когда ничего не видно - где это ваше солнце? А все это птички и козявки, радующиеся утру? "Как прекрасен этот мир, посмотри..". Услышав такое поутру, козявка лишь натягивала себе на голову серую подушку и мечтала, чтобы все замолчали и дали ей доспать.
Короче говоря, козявка никого не любила и ее тоже никто не любил.
Маленькие козявочки иногда дразнили ее серой уродиной, а она обзывалась в ответ и кидалась в них мусором - вот чего-чего, а мусора в ее норке было много.
Так продолжалось уже долго и продолжалось бы еще столько же, пока в одну грозу с ужасным ветром в ее норку не занесло большую синюю стрекозу.
Козявка ее бы не пустила, но стрекозу так швырнуло ветром, что она попросту выломала дверь и упала на пол.
Козявка сначала испугалась.
Потом перестала пугаться.
А потом подняла дверь и даже подперла ее стулом, чтобы та больше не падала.
Пока стрекоза приходила в себя, козявка страшно ругалась.
Ругалась на все и на всех.
На дождь, на ветер, на дверь, на стрекозу, снова на погоду и даже на соседей - на всякий случай.
Наругавшись всласть, козявка перетащила стрекозу на коврик и даже накормила ее крошками - козявка была незлая, хоть и противная.
К утру дождь перестал и выглянуло солнце.
Стрекоза попрощалась, поблагодарила козявку за ужин и ночлег, а на пороге обернулась и добавила: "Просто ты себя совсем не любишь.
А мир - красивый". И улетела.
А козявка лишь молча захлопнула за ней дверь, которая опять сорвалась с петель и ее снова пришлось поднимать и подпирать стулом.
Козявка полдня просидела на табуретке.
И еще полдня бродила по норке, пиная лапами всякий мусор и разные нужные вещи, которые немножко сломались и не починились.
А вечером дверь снова упала и в серую норку серой козявки ворвался ветер.
Козявка отыскала старое зеркало, стерла с него пыль и показала сама себе язык.
А потом принялась за уборку.
Окрестные козявки всю ночь ворочались под звон и грохот, с которым козявка возила хлам на помойку в старом дырявом корыте.
Выкинув кучу всего, козявка нашла старые тряпки и принялась за мытье.
Серый коврик оказался зеленым, стол - желтым, на стенах нашлись картинки и даже отыскалось много лет назад пропавшее окошко, про которое козявка думала, что его украли проезжие кузнечики.
Потом на печке, украшенной блестящими медными финтифлюшками, козявка нагрела воды и отправилась мыться сама.
Какая же она была гряяяязнаяяяя.
И вовсе не серая.
Правда, голая, потому что все одежки были постираны и сохли на веревочке.
А рано-рано утром, когда солнце еще раздумывает, вставать ли ему или поспать еще немножко, уже не серая, а очень даже чистая и мытая козявка вылезла из норки, подвязала дверь веревочкой и полезла на большое дерево.
Она лезла долго.
Целый день.
Все-таки дерево было большое, а козявка - маленькая.
Мимо нее летали птицы.
пробегали козявки и козявочки, а козявка все лезла и лезла вверх.
И уже почти перед самым закатом вылезла на самую верхнюю веточку дерева, огляделась вокруг с огромной высоты и захихикала.
Мир действительно был красивый.
Стрекоза не соврала.
Что было дальше, я не знаю.
Может, козявка осталась жить на дереве.
Может, превратилась в кого-то совсем другого.
Может, улетела на паутинке с осенними паучками.
Но вниз она так и не спустилась.
Правда, тут еще и со стрекозой неясно.
Может, это вовсе и не стрекоза была, а какая-нибудь насекомая фея, только прикидывавшаяся стрекозой.
Откуда мне знать? Но я знаю - не думаю, не гадаю, а именно знаю - что где бы сейчас ни была козявка, ей там хорошо.
Ведь она любит себя.
А мир - красивый.
