- 29, Apr 2023
- #1
Жил в Полевском старичок один.
Камнерезным делом промышлял.
Резал, стало быть, из яшмы-агата, да змеевика-сердолика разную каменную поделку.
Что хошь мог из камня изладить, хошь пуговку, а хошь плиту надгробную с веселеньким узором.
Ну и как-то раз под вечер заходят в дедушкину избушку трое, все в кожаном пальто, глаза у их горят как у кошек, а сбоку у кажного, стало быть, левольверт прилажен.
“Ты, — говорят, — дедушко из каменьев народных, из малахита-изумруда, народной кровью политого, всякую ерунду точишь? Пуговки, там, плиты надгробны и протча?” Старичок старый, а сразу смекнул, что это новы Хозяева Медной горы к нему припожаловали.
“Нету, — говорит имя, — сынки.
Опечатка у вас вышла, отродясь я никакого камня в руках не дярживал!” Робята кожаны-то, слышь-ко, смеются над им. “Собирайся, — говорят, — дедушко, пора тебе пришла в тюрме лет двадцать посидеть за разбазаривание народного пролетарского булыжника!” Видит дедушко — делать нечего.
“Не обессудьте, — молвит, — сынки, придется мне вас тово.
огорчить!” И быстрехонько всю троицу топориком-то и угваздал! Наши-то заводские долго потом смеялись.
А дедушка этого всё ж таки упекли в тюрму-то, только не за камушки, а за анекдот про товаришша Сталина.
Камнерезным делом промышлял.
Резал, стало быть, из яшмы-агата, да змеевика-сердолика разную каменную поделку.
Что хошь мог из камня изладить, хошь пуговку, а хошь плиту надгробную с веселеньким узором.
Ну и как-то раз под вечер заходят в дедушкину избушку трое, все в кожаном пальто, глаза у их горят как у кошек, а сбоку у кажного, стало быть, левольверт прилажен.
“Ты, — говорят, — дедушко из каменьев народных, из малахита-изумруда, народной кровью политого, всякую ерунду точишь? Пуговки, там, плиты надгробны и протча?” Старичок старый, а сразу смекнул, что это новы Хозяева Медной горы к нему припожаловали.
“Нету, — говорит имя, — сынки.
Опечатка у вас вышла, отродясь я никакого камня в руках не дярживал!” Робята кожаны-то, слышь-ко, смеются над им. “Собирайся, — говорят, — дедушко, пора тебе пришла в тюрме лет двадцать посидеть за разбазаривание народного пролетарского булыжника!” Видит дедушко — делать нечего.
“Не обессудьте, — молвит, — сынки, придется мне вас тово.
огорчить!” И быстрехонько всю троицу топориком-то и угваздал! Наши-то заводские долго потом смеялись.
А дедушка этого всё ж таки упекли в тюрму-то, только не за камушки, а за анекдот про товаришша Сталина.
