Носильщик и ходжа ( Боснийская сказка )

Одного бедняка нужда довела до крайности, и пошел он в носильщики.

Как-то раз услышал он, что в Стамбуле не хватает носильщиков и зарабатывают они неплохо.

Решил бедняк перебраться в Стамбул, поселился там и без устали таскал тяжести.

За услуги ему платили щедро, и у него скопилось сто дукатов.

Стал носильщик раздумывать: "У себя на родине на сто дукатов я наверняка смогу завести торговлю.

С какой стати надрываться, таскать тяжести, если можно и полегче жить? Вот только заработаю себе на обратную дорогу, а те деньги, что скопил, отдам пока на сохранение какому-нибудь почтенному человеку".

Долго носильщик присматривал подходящего человека и наконец приметил старого ходжу, хозяина богатой лавки.

"Вот надежный человек, - подумал носильщик.

- Уж в таких руках можно оставить деньги". Подумал и вошел в лавку.

А хозяин спрашивает: - Что тебе нужно? Носильщик попросил ходжу взять на сохранение до его отъезда сто дукатов: - Деньги достались мне тяжким трудом, а за сохранение заплачу, что положено.

Ходжа с охотой согласился принять деньги, сказав, что не возьмет за хранение ни гроша, и еще добавил, что очень многие доверяют ему свои деньги.

Носильщик вытащил из кармана сто дукатов и отдал их ходже, а сам отправился зарабатывать деньги на обратный путь.

И еще некоторое время таскал носильщик тяжести по Стамбулу и прикопил денег.

Теперь ему с лихвой хватало на дорожные расходы.

Тогда он пошел к ходже за своими деньгами.

Вошел в лавку, поздоровался и просит вернуть ему сто дукатов.

- Какие еще сто дукатов? - набросился на него ходжа и, обругав по-всякому, вытолкал вон.

Запечалился носильщик, побрел прочь и в раздумье остановился на углу улицы.

Заметила его из окна некая госпожа и послала за ним служанку.

Служанка и позвала его к своей ханум.

Носильщик подумал, что его пошлют снести что-нибудь, и пошел за служанкой.

Приходит, а ханум ему и говорит: - Мне показалось, что ты чем-то огорчен, вот я и решила узнать, что с тобой стряслось? Рассердился носильщик.

- Отвяжись от меня, женщина, со своими расспросами, все равно ты мне не поможешь! - А может быть, и помогу.

Только объясни мне, в чем дело.

Носильщик рассказал ханум все по порядку: как приехал в Стамбул, как отдал дукаты ходже на сохранение и что из этого получилось.

Выслушала носильщика женщина и говорит: - Помочь твоему горю очень просто! Я догадываюсь, о каком человеке идет речь.

Подожди немного, я сейчас оденусь, и мы вместе выйдем на улицу.

Ты пойдешь впереди, а я за тобою.

Как только увидишь лавку ходжи, укажи на нее пальцем, я войду туда, а немного погодя - и ты следом за мной и попроси вернуть сто дукатов.

Вот увидишь, ходжа тотчас отдаст тебе твои деньги.

Госпожа оделась, и они пошли, как условились.

Подошли к лавке, носильщик подал знак и стал ждать.

Ханум вошла в лавку и прежде всего поздоровалась с хозяином.

- Селям алейкум! - отвечает ей ходжа и подает стул.

- Изволь, ханум, присядь! Когда ханум передохнула с дороги, ходжа спросил, что ей угодно.

- Хочу попросить тебя об одолжении, - отвечает ханум, - только поклянись, что ни словом никому не обмолвишься о нашем разговоре.

Ходжа пообещал соблюсти тайну и заверил, что с радостью сделает для ханум все, что возможно.

- Я была замужем за одним именитым сановником, - сказала ханум.

- Муж мой умер и оставил после себя много драгоценностей и денег, - всего на четыре или на пять тысяч дукатов.

Но после его смерти объявилась тьма наследников.

А я делить с ними наследство не желаю, вот и решилась попросить тебя спрятать драгоценности и деньги до тех пор, пока власти не сделают опись имущества моего покойного мужа.

За хранение я тебе заплачу, что положено, когда приду забирать свои вещи обратно.

Ходжа понял все с первого слова и, едва дослушав ханум, воскликнул, что с превеликим удовольствием окажет ей эту услугу, а за хранение ничего с нее не возьмет.

Тут в лавку явился носильщик и потребовал свои деньги.

- Сию минутку, сынок, - говорит ходжа.

- А сколько ты мне давал? - Сто дукатов! - ответил носильщик.

Ходжа открыл сундук и отсчитал носильщику сто дукатов.

Носильщик зажал свои деньги в кулак и спрашивает: - Сколько я тебе должен за хранение? Но ходжа ничего с него не взял, и носильщик ушел со своими деньгами из лавки.

Ханум, пообещав прислать деньги и драгоценности со служанкой, тоже удалилась.

Ходжа, очень довольный оборотом дела, ждет-поджидает служанку.

Ждал, ждал, - ни служанки не видать, ни драгоценностей.

Прошел полдень, миновал час третьей послеполуденной молитвы, понял ходжа, что его обманули, и стал себя клясть, зачем отдал носильщику сто дукатов.

- И надо же мне было выпустить из рук верную сотню дукатов.

А все оттого, что позарился я на больший куш.

Ходжа так убивался из-за ста дукатов, что со злости сразу же после часа третьей молитвы закрыл лавку, чего с ним раньше никогда не случалось, и вместо того, чтобы пойти в мечеть помолиться аллаху, расстроенный, поплелся домой.

А дома сам не свой стал метаться из угла в угол и все расшвыривать.

Увидела жена, что муж не в духе, и спрашивает его: - Что с тобою, почему ты такой злой? Тогда ходжа рассказал своей жене про ханум, про носильщика и дукаты.

Женщина выслушала мужа и говорит: - А по-моему, дело легко поправить! Обещай только, что не станешь потом попрекать меня, и я завтра же отберу у носильщика сто дукатов.

Ходжа поклялся, что ни в чем не упрекнет жену, лишь бы она выручила сто дукатов.

Утром, чуть свет, ходжа пошел на базарную площадь, а жена за ним.

Ходжа увидел носильщика, показал его своей жене и притаился в сторонке; женщина, словно безумная, подлетела к носильщику, кинулась к нему на шею и завопила:

- Вот он, мой муж! Два года назад он бросил меня с двумя сыновьями на руках, без гроша в кармане!

- Откуда у меня взялись жена и дети, если я никогда не был женат? - воскликнул носильщик.

Но женщина все не унималась и осыпала его упреками: - Раз ты не хочешь меня содержать, давай развод! Пойдем на суд к кадию! - Я тебе не муж, - стало быть, и развод не могу дать, - отвечал носильщик.

- Ты, наверное, обозналась? - Ты мой муж! - твердила женщина.

- Я тебя разыскиваю бог знает сколько времени! На шум сбежалась стража, носильщика связали и отвели к кадию.

Кадий расспросил женщину, чего она добивается от своего мужа.

- Дорогой эфенди, - взмолилась жена ходжи, - пусть он содержит меня и моих детей или дает развод! Стал кадий носильщика допрашивать.

Бедняга носильщик, как ни старался, не мог доказать, что он вовсе не муж этой женщины.

И кадий присудил обманщице получить с носильщика сто дукатов отступного, ведь, по мусульманскому обычаю, муж должен заплатить жене при разводе.

Носильщик и так и этак противился, отговаривался, что нет у него денег, - ничего не помогло.

Бедняк между тем и вправду весь свой капитал у ханум оставил.

Упросил он кадия отпустить его за деньгами.

Кадий приставил к нему стражника и разрешил покинуть зал суда.

Приходит носильщик к ханум, а она его спрашивает, почему он опять невесел: носильщик рассказал ей все по порядку и признался, что пришел за деньгами, - потому как должен заплатить мнимой жене, чтобы с ней развестись.

Выслушала ханум носильщика и говорит ему: - Тут все жена ходжи хитрит, да тебе ее проделки только на руку.

Вот тебе сто дукатов, ступай заплати отступного, получи у кадия судебную грамоту, что дети действительно твои, а потом приведи их ко мне.

Носильщик сделал все так, как наказала ханум: заплатил сто дукатов отступного, получил грамоту, взял детей и повел их к ханум.

Уж и голосила жена ходжи, требовала, чтобы носильщик оставил в покое ее детей.

Но кадий заявил, что носильщик имеет полное право поступать с ними по своему усмотрению.

Носильщик привел детей к ханум, она их покормила, а бедняку велела на следующий день с утра зайти за детьми и отвести к глашатаю, чтобы тот продал их с торгов.

Не успела жена ходжи переступить порог своего дома, а он уже бежит ей навстречу: - Ну как, выручила дукаты? - Дукаты выручила, зато детей потеряла! Закручинился ходжа, как услышал этакую весть, но ничего изменить уже был не в силах.

А носильщик в положенный час пришел к ханум.

Она его напутствовала такими словами: - Возьми детей, отведи их на базарную площадь и вели глашатаю назначить для начала за обоих мальчиков сто дукатов.

А я тоже приду на площадь и буду набивать цену и не уступлю детей их отцу.

Когда же наступит пора прекратить торги, я подам тебе знак.

Носильщик забрал детей, отвел их на базарную площадь глашатаю и велел продать мальчиков с торгов за сто дукатов.

Глашатай повел детей по Стамбулу, на ходу выкрикивая цену.

Вот проходит он мимо лавки ходжи.

Отец сразу узнал своих детей, выскочил на улицу и закричал: - Накидываю еще один дукат! - Сто один дукат! - закричал глашатай и повернул обратно на базарную площадь, где его поджидала ханум.

- Кто позволяет себе над детьми насмехаться? - воскликнула она.

- Даю пятьсот дукатов! Глашатай выкрикивает цену, предложенную ханум, и спешит к лавке ходжи.

- Накидываю еще один дукат! - перебил его ходжа-паломник.

Глашатай крикнул во весь голос: - Пятьсот один дукат! - и зашагал к ханум.

- Тысячу дукатов! - сказала она.

Глашатай кинулся к лавке объявить последнюю цену, а ходжа снова прибавляет один дукат.

- Тысячу один дукат стоят эти два мальчика! - заорал во все горло глашатай.

Слышит ханум, что ходжа снова прибавил всего только один дукат, и так ему ответила: - Полторы тысячи дукатов! - Полторы тысячи дукатов! - отозвался глашатай, и голос его дошел до ушей ходжи, и по-прежнему отец набавил один дукат.

Глашатай объявил: - Тысяча пятьсот один дукат! - Кто это позволяет себе над малыми детьми насмехаться? - снова послышался голос ханум.

- Даю две тысячи дукатов! Глашатай выкрикнул новую цену, и старик ходжа изумился: - Любопытно знать, до каких пор будет продолжаться это соперничество? Но от своих детей не отступишься, и ходжа поднял цену еще на один дукат.

Глашатай повернул назад, оповещая о новой цене.

- Две тысячи пятьсот дукатов, - выкрикнула ханум.

Глашатай провозгласил ее цену и побежал к лавке.

Узнал ходжа, как подскочила цена, и ужаснулся, но отступиться от своих детей не мог и снова прибавил один дукат.

Тут ханум подозвала к себе носильщика и велела уступить детей тому, чье слово было последним.

Носильщик так и сказал глашатаю, а тот отвел детей к ходже и, получив за них две с половиной тысячи и один дукат, вручил деньги носильщику.

Носильщик пошел к ханум, бросил деньги к ее ногам и сказал: - Вот все, что у меня есть! Возьми деньги себе, а мне дай из них сто дукатов! Удивилась ханум и говорит: - Деньги принадлежат тебе, я ничего не возьму.

Бери дукаты да немедленно покинь Стамбул, а то не выберешься отсюда живым.

Носильщик от всего сердца поблагодарил ханум, в тот же час выехал на родину и прожил там в довольстве и счастье до самой смерти.