Не-сказилка. Про гусениц и ангелов ( Ева Орловская )

Гусеничка была худой.

С тонкими ручками и ножками.

Ее пытались накормить, приговаривая, что если плохо кушать, никогда не станешь бабочкой.

Но гусеничка так и не понимала связи противной манной каши с яркими крыльями за спиной.

Рядом с ней всегда были симпатичные толстенькие гусеницы, твердо уверненные в том, что уж кто-кто, а они станут бабочками, причем самыми красивыми, какие только есть на свете.

Они даже рисовали себя бабочками, старательно раскрашивая картинки цветными карандашами и фломастерами, и их хвалили за эти рисунки и вешали их на стену в школе.

Это называлось "выставка". Хотя, по правде говоря, бабочки из гусениц не вылуплялись уже давно.

Гусеницы вырастали, женились или выходили замуж за других гусениц, со временем производили на свет других гусеничек и переставали верить в бабочек.

У них теперь были совсем другие заботы.

И все же, ставя на стол перед маленькими гусеничками тарелку манной каши, они приговаривали: "Кто хорошо кушает кашу - станет бабочкой". Гусеничка же считалась бахнутой.

Она плохо ела, смотрела на солнце сквозь тонкие прозрачные пальчики и свято верила в бабочек.

Хотя никогда их не рисовала.

Ее вера не нуждалась в картинках.

Хотя, как злословили прочие гусенички, если из нее и получится какая-нибудь бабочка, то только самая завалящая.

Моль.

Тусклое создание, сидящее в темном уголке и осыпающее с тонких крыльев бледную пыль несбывшихся надежд.

В общем, у гусенички с окружающими было то, что гусеничкина мама осторожно называла "некоторые проблемы". И гусеничка частенько убегала куда-нибудь и тихо плакала в уголке.

А потом бродила по опустевшей детской площадке и рисовала мелом на асфальте, сидя на корточках, пока не становилось слишком темно и холодно и надо было идти домой.

И, как у всех грустных сказок, у этой сказки тоже был плохой конец.

Однажды заплаканная гусеничка решила, что не хочет больше жить, вскарабкалась на самую большую горку в округе, зажмурилась и прыгнула вниз.

У нее не выросли крылья.

Ее не подхватили ангелы.

И она очень больно стукнулась обо что-то большое и теплое.

Большое и теплое сказало "Ой!". И больше не сказало ничего.

Гусеничка лежала с закрытыми глазами и думала, что теперь она точно умерла и никто больше не будет ее дразнить.

Но уж очень болела ушибленная коленка.

И ухо тоже чесалось.

И было совсем непонятно, умерла она или нет.

Но тут ее осторожно усадили и стали вытирать чем-то, похожим на большой носовой платок.

Гусеничка осторожно приоткрыла один заплаканный глаз.

Потом другой.

И увидела улыбающиеся серые глаза.

Только глаза.

Все остальное было белым.

"Ангел.." - прошептала гусеничка и все же почесала зудящее ухо.

Кто-то тихо засмеялся и гусеничка тоже улыбнулась.

Большое и теплое с серыми глазами оказалось белым кроликом.

Точнее, это он так сказал, двигая длинными ушами.

Но гусеничка улыбалась и мотала головой.

Уж она-то знала наверняка.

И прекрасно понимала, что никакой это не кролик.

А самый настоящий ангел.

Эта сказка не грустная.

Грустная сказка закончилась, когда гусеничка прыгнула с горки.

Потом началась совсем другая сказка.

Хорошая.

Говорят, что гусеничка с тех пор больше не плакала.

Ведь у нее был самый настоящий ангел.

А ангел - это лучше, чем бабочка.

Еще говорят, что из этой гусенички все-таки вылупилась самая настоящая бабочка.

Хотя некоторые утверждают, что это была никакая не бабочка, а самый настоящий ангел.

Есть еще некоторые, кто говорит, что гусеничка на самом деле разбилась в тот день, прыгнув с горки.

Но вот это уже точно враки.

Эту сказку испокон веков рассказывают по вечерам, когда маленькие кролики уже лежат под одеялом и посверкивают глазами в полутьме.

И когда крольчата спрашивают: "А на меня тоже когда-нибудь упадет маленькая гусеница?", им отвечают: "Непременно.

А потом из нее вылупится маленький ангел.

И вы всегда будете вместе". И успокоенные крольчата засыпают, крепко обняв тряпичную гусеничку с глазками-пуговками и широкой улыбкой.