Сказка о золотом петушке ( А. С. Пушкин )

Негде, в тридевятом царстве, В тридесятом государстве, Жил-был славный царь Дадон.

С молоду был грозен он И соседям то и дело Наносил обиды смело, Но под старость захотел Отдохнуть от ратных дел И покой себе устроить; Тут соседи беспокоить Стали старого царя, Страшный вред ему творя.

Чтоб концы своих владений Охранять от нападений, Должен был он содержать Многочисленную рать.

Воеводы не дремали, Но никак не успевали: Ждут, бывало, с юга, глядь, - Ан с востока лезет рать.

Справят здесь, - лихие гости Идут от моря.

Со злости Инда плакал царь Дадон, Инда забывал и сон, Что и жизнь в такой тревоге! Вот он с просьбой о подмоге Обратился к мудрецу, Звездочету и скопцу - Шлет за ним гонца с поколоном.

Вот мудрец перед Дадоном Стал и вынул из мешка Золотого петушка.

"Посади ты эту птицу, -

Молвил он царю, - на спицу;

Петушок мой золотой

Будет верный сторож твой:

Коль кругом все будет мирно,

Так сидеть он будет смирно;

Но лишь чуть со стороны

Ожидать тебе войны,

Иль набега силы бранной,

Иль другой беды незванной,

В миг тогда мой петушок

Приподымет гребешок,

Закричит и встрепенется,

И в то место обернется".

Царь скопца благодарит,

Горы золота сулит:

"За такое одолженье, -

Говорит он в восхищенье, -

Волю первую твою

Я исполню, как мою".

Петушок с высокой спицы

Стал стеречь его границы.

Чуть опасность где видна,

Верный сторож, как со сна,

Шевельнется, встрепенется,

К той сторонке обернется

И кричит: "Кири-ку-ку!

Царствуй, лежа на боку!"

И соседи присмирели,

Воевать уже не смели:

Таковой им царь Дадон

Дал отпор со всех сторон!

Год, другой проходит мирно,

Петушок сидит все смирно;

Вот однажды царь Дадон

Страшным шумом пробужден:

"Царь ты наш! Отец народа! -

Возглашает воевода, -

Государь! проснись! беда!" -

- "Что такое, господа? -

Говорит Дадон, зевая, -

А?.. Кто там?.. беда какая?"

Воевода говорит:

"Петушок опять кричит,

Страх и шум во всей столице".

Царь к окошку, - ан на спице,

Видит, бъется петушок,

Обратившись на восток.

Медлить нечего: "Скорее! Люди, на конь! Эй, живее!" Царь к востоку войско шлет, Старший сын его ведет.

Петушок угомонился, Шум утих, и царь забылся.

Вот проходит восемь дней, А от войска нет вестей: Было ль, не было ль сраженья - Нет Дадону донесенья.

Петушок кричит опять.

Кличит царь вторую рать.

Сына он теперь меньшого Шлет на выручку большого; Петушок опять утих.

Снова вести нет от них, Снова восемь дней проходит; Люди в страхе дни проводят, Петушок кричит опять, Царь скликает третью рать И ведет ее к востоку, Сам не зная, быть ли проку.

Войска идут день и ночь; Им становится невмочь.

Ни побоища, ни стана, Ни надгробного кургана Не встречает царь Дадон.

"Что за чудо?" - мыслит он. Вот осьмой уж день проходит, Войско в горы царь приводит И промеж высоких гор Видит шелковый шатер.

Все в безмолвии чудесном Вкруг шатра; в ущелье тесном Рать побитая лежит.

Царь Дадон к шатру спешит.

Что за страшная картина! Перед ним его два сына Без шеломов и без лат Оба мертвые лежат, Меч вонзивши друг во друга.

Бродят кони их средь луга, По протоптанной траве, По кровавой мураве.

Царь завыл: "Ох, дети, дети! Горе мне! попались в сети Оба наши сокола! Горе! смерть моя пришла". Все завыли за Дадоном, Застонала тяжким стоном Глубь долин, и сердце гор Потряслося.

Вдруг шатер Распахнулся.

и девица, Шамаханская царица, Вся сияя, как заря, Тихо встретила царя.

Как пред солнцем птица ночи, Царь умолк, ей глядя в очи, И забыл он перед ней Смарть обоих сыновей.

И она перед Дадоном Улыбнулась - и с поклоном Его за руку взяла И в шатер свой увела.

Там за стол его сажала, Всяким яством угощала, Уложила отдыхать На парчовую кровать.

И потом, неделю ровно, Покорясь ей безусловно, Околдован, восхищен, Пировал у ней Дадон.

Наконец и в путь обратный Со своею силой ратной И с девицей молодой Царь отправился домой.

Перед ним молва бежала.

Быль и небыль разглашала.

Под столицей, близ ворот С шумом встретил их народ, - Все бегут за колесницей, За Дадоном и царицей; Всех приветствует Дадон.

Вдруг в толпе увидел он: В сарачинской шапке белой, Весь, как лебедь, поседелый Старый лруг его, скопец.

"А, здорово, мой отец, - Молвил царь ему, - что скажешь? Подь поближе.

Что прикажешь?" - "Царь! - ответствует мудрец, - Разочтемся наконец.

Помнишь? за мою услугу Обещался мне, как другу, Волю первую мою Ты исполнить, как свою.

Подари ж ты мне девицу, Шамаханскую царицу". Крайне царь был изумлен.

"Что ты? - старцу молвил он, - Или бес в тебя ввернулся, Или ты с ума рехнулся.

Что ты в голову забрал? Я, конечно, обещал, Но всему же есть граница.

И зачем тебе девица? Полно, знаешь ли, кто я? Попроси ты от меня Хоть казну, хоть чин боярский, Хоть коня с конюшни царской, Хоть полцарства моего". - Не хочу я ничего! Подари ты мне девицу, Шамаханскую царицу", - Говорит мудрец в ответ.

Плюнул царь: "Так лих же: нет! Ничего ты не получишь.

Сам себя ты, грешник, мучишь; Убирайся, цел пока; Оттащите старика!" Старичок хотел заспорить, Но с иным накладно вздорить; Царь схватил его жезлом По лбу; тот упал ничком, Да и дух вон.

- Вся столица Содрогнулась, а девица - Хи-хи-хи да ха-ха-ха! Не боится, знать, греха.

Царь, хоть был встревожен сильно, Усмехнулся ей умильно.

Вот - въезжает в город он... Вдруг раздался легкий звон, И в глазах у всей столицы Петушок спорхнул со спицы, К колеснице полетел И царю на темя сел, Встрепенулся, клюнул в темя И взвился.

и в то же время С колесницы пал Дадон - Охнул раз, - и умер он. А царица вдруг пропала, Будто вовсе не бывало.

Сказка ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок.