Я бы не хотел умирать.
К сожалению, нынешнее состояние технологий таково, что моя жизнь неизбежно закончится.
Произойдет ли это через 5 лет или через 100 лет, не столь важно; До 200-летия я точно не доживу.
Экспоненциальный рост количества поломок в организме приведет к тому, что в каждом следующем году моя вероятность умереть будет выше, чем в предыдущем.
Удваиваясь каждые 7 лет, вероятность смерти достигнет 10% в год в возрасте 80 лет, после чего продолжит расти, хотя и несколько более медленными темпами.
Если я доживу до 100 лет (событие с вероятностью около 1:1000), то моя вероятность умереть в следующем году составит около 25% и будет продолжать расти.
Одна и та же проблема касается буквально каждого.
Не отрицая наследственного долголетия, не отрицая непрерывного развития медицины, не отрицая статистического характера закономерности и возможности уникальных случаев, я тем не менее считаю смерть неизбежным исходом абсолютно для каждого, кто читает этот текст. Еще хуже то, что ни один из основных научных подходов к продлению жизни не дает надежды на решение проблемы смерти, даже при долгосрочном и неограниченном финансировании.
Сложность проблемы делает ее практически неразрешимой существующими подходами, позволяя большинству людей склоняться к мысли «это неизбежный ход вещей» или «при всех своих возможностях — что именно я могу сделатьЭ» Однако мне кажется, что решение есть и его создателем может стать каждый.
Стоя на краю
Почему мы вообще умираем? Существует большое количество различных гипотез.Те из них, которые кажутся мне наиболее правдоподобными, имеют собирательное название «теория надежности старения»: в организме накапливаются повреждения, которые сам организм не в состоянии исправить.
Поначалу из-за неоднократного дублирования проблемы практически незаметны, но чем дальше, тем они становятся более очевидными.
В какой-то момент повреждение переходит с уровня отдельных клеток на уровень органов, а затем и на уровень организма в целом.
Сбои каждой системы влияют друг на друга, вызывая каскадные эффекты.
Например, гипергликемия может спустя годы привести к диабетической нефропатии, которая, в свою очередь, может привести к низкому уровню альбумина в крови, что приводит к отекам, иногда к язвам и т. д. Нарушение одной системы организма создает повышенную нагрузку на другие.
, что приводит к их деградации и преждевременному выходу из строя.
Чем дальше вы едете, тем быстрее изнашиваются различные системы, снижая способность организма к саморегуляции.
Наш организм из года в год исчерпывает запас надежности, оставаясь в «достаточно хорошем» состоянии, но в какой-то момент в силу стечения обстоятельств одна из систем организма выходит из строя, после чего возникает каскад сбоев, причем очень быстро.
, иногда через несколько часов, человек умирает. Конкретная причина смерти остается примечательным фактом биографии человека, скрывая при этом главную проблему – неизбежный износ нашего организма на всех уровнях его организации.
Клетки будут выполнять свою работу все хуже и хуже.
Одни ткани заменяются другими.
Группы клеток, объединенные в функциональные единицы, теряют свою организацию.
Повреждения не заживают должным образом.
Органы все хуже выполняют свою задачу.
Это не смерть по какой-то конкретной причине.
В буквальном смысле мы умираем от тысячи порезов.
Делаем шаг назад
Самая популярная идея, связанная с продлением жизни: появится таблетка, которая вылечит мою болезнь.И еще один, который вылечит другого.
Если я приму все прописанные мне таблетки, я буду полностью здорова.
К сожалению, это не сработает. Внутри нашего тела около 20 тысяч белков кружатся в сумасшедшем нелинейном танце.
Каждый из них может сломаться по-разному.
Если вдруг завтра появятся лекарства абсолютно от всех болезней, о которых мы знаем сейчас, это даст нам условные 30 лет дополнительной жизни, после чего мы начнем умирать от болезней, которых никогда не видели.
Раньше мы их просто не дотягивали, а теперь, благодаря новым лекарствам, начнем.
Даже если представить ситуацию, в которой мы исправим все биохимические нарушения, закрепим и дублируем все метаболические пути, проблемы останутся на уровне тканевой организации.
Некоторые из них просто будут накапливать износ – микротравмы, неправильно заживающие разрывы, засоренные фильтры, потерявшие селективность, отложения метаболитов.
Если в организме в принципе нет функции лечения определенных повреждений, то их нельзя активировать/поддерживать лекарствами.
Аналогичная ситуация со всеми видами генетической терапии.
Пока мы знаем, как «обновить» сломанную версию гена, но даже если мы найдем способ внедрить целевой ген взрослому человеку без иммунного ответа с его стороны и это сработает именно так, как мы планировали, мы просто сдвинем производство целевого белка (~лекарства) внутри самого организма.
Продвинутые варианты сложнее, потому что с помощью новых генов мы могли бы создать биохимические пути, которых нет в организме, но однажды они тоже изнашиваются, что вернет нас к исходной проблеме.
Каким бы сложным ни был механизм контроля отказов, рано или поздно он сломается сам собой, и тогда каскад отказов, приводящий к гибели, станет лишь вопросом времени.
Смерти нельзя избежать, оставив контроль над состоянием организма внутри себя.
И поэтому единственный выход — вывести сложность наружу.
Корабль Тесея
Ни одна задача по уменьшению сложности не является одинаковой, но все они начинаются с разделения на фрагменты.Берется небольшой, относительно автономный кусочек сложной системы и помещается в отдельный модуль.
Для человеческого тела таким модулем могут стать искусственные органы.
Я не говорю о культурах клеток на полимерном каркасе или генетически модифицированных животных, являющихся инкубаторами «почти человеческих» органов.
Я говорю о «железных» органах, изготовленных на заводе по четко известному техпроцессу – созданных с нуля и не содержащих никаких неизвестных деталей.
Если вы умеете сделать что-то с нуля, то бремя неизвестности становится во много раз легче, сводя его к интеграционным тестам.
Первые органы будут большими и плохо функционирующими (мы это знаем, поскольку некоторые из них уже существуют), но их можно будет производить в неограниченных количествах без каких-либо этических проблем.
Как минимум, они помогут людям дожить до трансплантации органов.
Если они сломаются, их можно заменить точно такими же – столько раз, сколько необходимо.
Одной из ключевых проблем, связанных с искусственными органами, еще долго будет цена.
Но технологический прогресс устроен таким образом, что масштабирование позволяет делать фантастические вещи.
При переходе от партии в 100 единиц к партии в 10к цена может упасть в несколько раз, а при переходе от 10к к 1м падение повторится снова.
Не будет преувеличением сказать, что нынешняя цена искусственных органов не имеет никакого отношения к тому, сколько они могли бы стоить при массовом производстве.
Но цена — это лишь часть выгоды.
Практика показывает, что за счет увеличения производства можно повысить надежность, уменьшить габариты, добавить функциональности и улучшить буквально каждый аспект выпускаемого продукта.
Нет оснований предполагать, что то же самое не произойдет с искусственными органами – если только мы сможем запустить петлю обратной связи, где увеличение объемов приведет к улучшению производительности, что приведет к дальнейшему росту объемов.
Шаг за шагом, система за системой, можно будет добиться полной передачи «служебных» функций организма от естественных органов к искусственным.
Это решит проблему поломок организма иначе, чем это делают сейчас лекарства: не нужно придумывать сложный ремонт того, что можно заменить целиком.
Даже частичная замена естественных органов искусственными аналогами может дать положительный эффект: исправив плохую работу одного органа, можно избежать каскада сбоев смежных систем, что приведет к увеличению общей продолжительности жизни.
Я намеренно не обсуждаю сейчас проблему переноса функций мозга на искусственную среду, так как это затруднит обсуждение и уведет от общей идеи.
Идеальный результат, как я его себе представляю, похож на облегченную версию сценария, изображенного в «Призраке в доспехах» — естественный мозг, заключенный в нестареющее и взаимозаменяемое тело.
По описанным выше причинам я считаю, что это единственный реалистичный сценарий, который позволит живущим сегодня людям избежать смерти.
И главный вопрос – что нужно сделать сейчас, чтобы это будущее наступило.
Общественное благо
Как работает технологический прогресс? В мире осталось очень мало технически нереализуемых вещей.Практически все, что только можно себе представить и что не противоречит законам физики, можно реализовать – при наличии соответствующего финансирования.
Ключевым ограничением разработки почти всегда является не техническая сложность, а отсутствие спроса.
80 лет экспоненциального прогресса в области вычислений показали, что мы способны собирать вещи с буквально атомарной точностью, если есть потребность покрыть затраты на разработку и производство.
С другой стороны, полеты на Луну показали, что мы способны творить невероятные вещи даже при ограниченных стартовых технологиях – но отказываться от них в случае отсутствия спроса.
Ключевым вопросом является не принципиальная достижимость результата, а скорость развития технологий в правильном направлении.
Что увеличивает скорость: объем первоначального финансирования, конкуренция, скорость возврата инвестиций, размер потенциальной прибыли, заинтересованность ключевых лиц в развитии рынка.
Над каждым из этих компонентов можно работать отдельно, но в целом, чем больше ресурсов (материальных и человеческих) доступно, тем быстрее прогресс.
Стабильность финансирования также влияет на прогресс.
Прогресс может идти очень быстро, если есть, например, политическая воля, но когда лица, принимающие решения, меняются, он может быть сведен на нет. Поэтому предпочтительным вариантом финансирования является потребительский спрос в той или иной форме.
Другими словами: однажды найденное техническое решение выгодно сделать доступным как можно большему количеству людей - чтобы петля обратной связи, основанная на деньгах и статистике использования, позволяла делать продукт все лучше, лучше и лучше.
Но запуск практически любой новой технологии происходит по-другому.
Как, на примерах, это происходит? Я знаю человека, который является топ-менеджером ведущего российского медицинского университета.
У него редкое генетическое заболевание, которое приводит к неминуемой и мучительной смерти.
Человек не просто умирает – процесс растягивается во времени, сопровождается болью и постепенной потерей самостоятельности.
Лечения, способного устранить причину, не существует, хотя существует лечение, позволяющее замедлить прогрессирование заболевания.
Очень сильная мотивация как-то решить проблему.
И — это относительно редкий случай — человек действительно решил ее.
Используя свою сеть неофициальных контактов, он инициировал и завершил разработку препарата одного из российских фармацевтических производителей; препарат прошел государственную регистрацию и готовится к выходу на рынок, как минимум на несколько лет опережая аналогичные мировые разработки.
Почему он добился успеха? У человека была [сильная мотивация решить проблему], [знание того, как это можно сделать] и [достаточные ресурсы], чтобы воплотить свое видение в жизнь.
К сожалению, эти факторы очень редко совпадают. В мире достаточно людей, которые являются общественными лидерами; у некоторых из них есть серьезные проблемы со здоровьем или опасения по поводу своего здоровья в будущем.
Помимо прямого финансирования разработок из собственных средств, многие из них имеют возможность влиять на инвестиционные решения в корпоративном и государственном секторах.
Некоторые из них имеют сеть в важных для развития сферах – производстве, науке, НИОКР, медицине, государственном регулировании.
Все они, как общественные деятели, обладают влиянием, выходящим далеко за рамки их основной социальной роли.
Как вместе, так и по отдельности они обладают способностью менять мир вокруг себя.
Но знания – это ключевой компонент, который позволяет вам действовать.
Без знания того, что какая-то проблема разрешима, без плана, дающего хотя бы проблеск надежды, все, что может сделать человек, — это двигаться по пути от отрицания к принятию.
Если бы каждый, столкнувшийся с неизлечимой болезнью, мог бы сделать ставку «эта исследовательская группа работает над моей проблемой — и если я все сделаю правильно, она может достичь цели до того, как я умру» — тогда мы жили бы в совершенно другом мире.
Даже если бы выиграла только одна ставка из ста, ее преимуществами воспользовались бы миллионы людей.
Ключевой вопрос заключается не только в том, чтобы убедиться, что каждый, кто находится на грани, может сделать ставку, но и в том, как помочь им сделать максимально возможную ставку.
Проблема координации
Меня вдохновляет модель корпорации RAND. Это некоммерческий аналитический центр, который предоставляет консультационные услуги по вопросам управления вооруженным силам США.32 нобелевских лауреата, в основном в области экономики и физики, работали у нее на разных этапах своей жизни.
Фонд, финансируемый правительствами, корпорациями, университетами и частными лицами, сумел объединить широкий круг обычно разрозненных участников для решения одной глобальной проблемы – безопасности Соединенных Штатов.
Экзистенциальные вопросы — невероятно эффективный инструмент объединения людей, и, пожалуй, нет более важного вопроса, чем неизбежная смерть каждого из нас в конце концов.
Я считаю, что возможно создание подобного некоммерческого фонда, проводящего исследования в области продления жизни с упором на создание/разработку искусственных органов.
Не занимаясь напрямую научными исследованиями, фонд мог бы предоставить публичный (и лучший в своем классе) анализ текущего состояния отрасли и предложения по дальнейшему развитию.
Будучи независимым игроком от научных групп и участников рынка, он мог бы стать точкой координации усилий заинтересованных сторон.
Финансирование по модели эндаумента позволит нам не зависеть от разовых пожертвований и вести как долгосрочную работу по систематизации публичной/закрытой информации, так и спонсировать разовые исследовательские проекты в перспективных областях.
Как могла бы выглядеть операционная модель фонда на первый взгляд? Существует большой рынок людей, недавно получивших докторскую степень по одной из естественных наук (и представляющих, пожалуй, наиболее интеллектуально развитую часть нашего общества) и испытывающих трудности с поиском работы, соответствующей их квалификации.
Набор актуальных вакансий ограничен и поэтому преобладает вариант перехода в область, не связанную с темой диссертации, зачастую со значительным снижением сложности решаемых задач.
Люди из этой социальной группы, вероятно, являются лучшими аналитиками, и, по моему опыту, их вдохновляет возможность продолжить исследовательскую работу над таким проектом.
Я считаю, что они могли бы составить основу фонда.
С другой стороны: имея ресурсы, но не необходимую экспертизу, общественные лидеры могли бы использовать материалы фонда как отправную точку для собственных проектов, привлекая сотрудников фонда в качестве внешних экспертов или нанимая их для закрытых узкоспециализированных исследований (например, найти все научные группы и стартапы, занимающиеся болезнью Х и оценивающие их подходы).
Кроме того, опираясь на постоянную общественную поддержку и сетевой эффект, они могли бы спонсировать общественные исследования по определенной теме.
Предположительный перечень задач, которые необходимо выполнить в первую очередь: анализ влияния органа на организм на конкретные физико-химические процессы; подготовка метаанализа, количественно изучающего этот эффект; подготовка метаанализов по изучению замены органов; перечисление основных проблем такого лечения; составление списков производителей и научных групп, работающих над этими проблемами; интервью с практикующими хирургами и участниками реабилитационных процессов – все, чтобы помочь каждому человеку сделать свою ставку в борьбе со смертью.
Стоимость подготовки (и проведения) такого анализа ничтожна по сравнению со стоимостью разработки даже одного лекарства, но она может спровоцировать цепь далеко идущих социальных изменений.
Я считаю, что основная проблема, из-за которой прогресс в этой области остается скромным, заключается не в нехватке ресурсов, а в отсутствии организованных знаний о том, как эти ресурсы применять.
И я считаю, что даже простая работа по систематизации может стать катализатором экспоненциального роста инвестиций и последующего взрыва проектов в этой области.
Личная ответственность
Я понимаю, что лозунги достаточно просты и ни к чему не обязывают, в отличие от реальной деятельности.Я также понимаю, что «начни с себя» — лучшая тактика в этой ситуации.
У меня есть ресурсы, чтобы нанять одного штатного аналитика (доктор философии, биотехнология) за свой счет примерно на один год. За это время мы постараемся подготовить два качественных обзора, посвященных текущему положению дел вокруг любого из искусственных органов.
На основе ответов на эти отзывы мы будем планировать нашу дальнейшую деятельность.
Если вы разделяете идеи, написанные выше, и у вас есть желание как-то помочь, напишите мне в личное сообщение на адрес телеграмма или по почте [email protected] Если у вас есть опыт создания некоммерческих фондов или исследования/мониторинга какой-либо медицинской тематики, напишите мне или в комментариях.
К сожалению, ничего подобного я раньше не создавал и, очень вероятно, допущу все возможные организационные и другие ошибки.
Однако я верю, что нет будущего, кроме того, что мы создаем сами, и в конце концов, когда пыль уляжется, мы все окажемся в немного лучшем мире, чем находились раньше.
Теги: #Популярная наука #здоровье #Киберпанк #Биотехнологии #Медгаджеты #продление жизни #некоммерческие организации #искусственные органы
-
Выпущен Linux Mint 9 Lxde
19 Oct, 24 -
Диагностика Лжи...
19 Oct, 24 -
Книга «Недизайнерская Книга О Дизайне»
19 Oct, 24 -
Робот-Танк На Raspberry Pi С Opencv
19 Oct, 24
