Я использую слова так же, как другие используют алгебраические знаки: с педантичностью, осторожностью, с точностью ремесленника.
Леплю словами.
Я остановился.
Я наклоняю голову.
Я слушаю эхо.
Таблицы эмоционального резонанса.
Прекрасно настроенные отголоски боли, любви и страха.
Воздушные волны и фотонные рикошеты отвечают химическими веществами, выделяемыми моими слушателями и читателями.
Я знаю красоту.
Я всегда знал ее в библейском смысле, она была моей страстной любовницей.
Мы занимались любовью.
Мы породили холодных детей моих текстов.
Я с восхищением оценил его эстетику.
Но это математика грамматики.
Это была просто волнистая геометрия синтаксиса.
Лишенный всех эмоций, я наблюдаю за вашей реакцией с пресыщенным весельем римского дворянина.
Я написал: Мой мир окрашен тенями страха и печали.
Возможно, они связаны - я боюсь печали.
Чтобы избежать самонадеянной меланхолии цвета сепии, которая таится в темных уголках моего существа, - я отрицаю свои собственные эмоции.
Я делаю это тщательно, с целеустремленностью выжившего я упорно преодолеваю дегуманизацию.
Постепенно части моей плоти превращаются в металл, и я стою там, подвергаясь пронизывающему ветру, столь же грандиозному, как и мое расстройство.
Я пишу стихи не потому, что мне это нужно.
Я пишу стихи, чтобы привлечь внимание, заслужить лесть, зацепиться за отражение в глазах других, которое выдается за мое Эго.
Мои слова — это фейерверки, формулы резонанса, периодическая таблица исцеления и насилия.
Это мрачные стихи.
Опустошенный ландшафт закостеневшей боли, израненных остатков эмоций.
В насилии нет ничего ужасного.
Ужас заключается в выносливости, в последующей за этим сказочной отстраненности от собственного существования.
Окружающие чувствуют мой сюрреализм.
Они отступают, отчужденные, смущенные прозрачной плацентой моей виртуальной реальности.
Теперь я остался один и пишу пупочные стихи, как разговаривали бы другие.
До и после тюрьмы я писал справочники и эссе.
Моя первая книга рассказов была встречена критиками и имела коммерческий успех.
Раньше я пробовал свои силы в поэзии на иврите, но потерпел неудачу.
Это странно.
Говорят, что поэзия — дочь эмоций.
Не в моем случае.
Я никогда не чувствовал себя иначе, как в тюрьме, — и все же там я писал в прозе.
Стихи, которые я написал, как человек занимается математикой.
Меня привлекла слоговая музыка, способность сочинять слова.
Я не стремился выразить какую-то глубокую истину или рассказать что-то о себе.
Я хотел воссоздать магию сломанной метрики.
Я до сих пор читаю вслух стихотворение, пока оно не ЗВУЧИТ правильно.
Пишу прямо - наследие тюрьмы.
Я стою и печатаю на ноутбуке, стоящем на картонной коробке.
Это аскетично, как и поэзия, на мой взгляд. Чистота.
Абстракция.
Строка символов, открытая для толкования.
Это самое возвышенное интеллектуальное занятие в мире, который сузился и стал лишь моим интеллектом».
-
Как Играть В Онлайн-Игры Для Psp
19 Dec, 24 -
Создание Барабана
19 Dec, 24 -
Картины Маслом Для Успокоения Души
19 Dec, 24 -
Знаменитые Цитаты О Любви
19 Dec, 24 -
Поиск Выставок В Вашем Районе
19 Dec, 24 -
Готовимся К Конкурсу Талантов
19 Dec, 24 -
Все Тонкости Отношений 50 Cent
19 Dec, 24 -
Злые Билет?
19 Dec, 24
