- 29, Apr 2023
- #1
Рыболовы, которым приходилось слышать про марешу, всегда отговаривали ребят своих рыбачить на «мёртвой воде»; только, значит, сыновья немного в возраст войдут, только начнут рыбаки брать их с собой на ловлю, тут же им, бывало, и объяснят: там, где вода глубока да недвижна, будто спит, там, значит, не рыбачат.
В таких ведь местах с ней когда-то рыбаки и встречались, с марешею этой.
Да только уж больно велик был соблазн.
И трески ведь всегда на «мёртвой воде» много, и ловится она — лучше нельзя.
Давно уже чудище это не видели, что правда, то правда.
Но забывать — не забыли.
Да и как его позабудешь, когда вот, к примеру, Ивон-то старый притащил раз зуб мареши (в сетях он запутался, в грузилах), а зуб этот — в длину добрых семь футов.
На него и смотреть-то страшно; а ведь у мареши, говорят, зубов таких в пасти — семь рядов.
А Ришар, последний, кто видел, что мареша с людьми-то делает, — он уже лет двадцать, как помер.
Только рассказ-то его до сих пор не забыли.
Правду сказать, был старик, конечно, немножко не в себе; он и тронулся-то как раз тогда, когда мареша двух его спутников сожрала, — от ужаса ума лишился.
Его ведь когда нашли, Ришара-то, на берегу — через несколько дней уже после того, как мареша им повстречалась, — все же вообще думали, что бредит он, невесть что несёт... Никто ж не верил, что такое случиться может, — то, что он рассказывал.
А рассказал он вот что.
В тот день ловили они рыбу — он сам и дядья его, двое, — на «мёртвой воде»; улов был богатый, треска так в сети и шла.
Ришар на самом носу в лодке сидел; поднял он раз глаза, посмотрел на море — и видит: прямо перед судном их, в нескольких только арпанах* , плывёт им навстречу что-то такое, вроде кита огромного, только не под водою плывёт, а по воде прямо, сверху, да извивается так, что пена клокочет, длинным следом за чудищем тянется.
Ришар прямо застыл, шелохнуться не может, — а как пришёл он в себя, поздно уж было; ничего не успел он, чтобы дядьям помочь, оба нашли конец в зубах у мареши.
Сам-то Ришар на борт вскочил — и как прыгнет в море, да подальше; а потом плыть из всех сил принялся, чтоб у чудища на пути не оказаться.
А те-то двое, что марешу не заметили, — так и проглотила она их, да ещё вместе с лодкой.
Сожрала, а сама дальше плывёт, не остановилась даже.
А Ришар кое-как до суши добрался; выбросили его волны на берег вместе с обломками судна, за которые он держался, когда плыл к земле.
Только мало их было, обломков-то этих: всё остальное в пыль да труху размололи страшные зубы, семь рядов в марешиной пасти.
В таких ведь местах с ней когда-то рыбаки и встречались, с марешею этой.
Да только уж больно велик был соблазн.
И трески ведь всегда на «мёртвой воде» много, и ловится она — лучше нельзя.
Давно уже чудище это не видели, что правда, то правда.
Но забывать — не забыли.
Да и как его позабудешь, когда вот, к примеру, Ивон-то старый притащил раз зуб мареши (в сетях он запутался, в грузилах), а зуб этот — в длину добрых семь футов.
На него и смотреть-то страшно; а ведь у мареши, говорят, зубов таких в пасти — семь рядов.
А Ришар, последний, кто видел, что мареша с людьми-то делает, — он уже лет двадцать, как помер.
Только рассказ-то его до сих пор не забыли.
Правду сказать, был старик, конечно, немножко не в себе; он и тронулся-то как раз тогда, когда мареша двух его спутников сожрала, — от ужаса ума лишился.
Его ведь когда нашли, Ришара-то, на берегу — через несколько дней уже после того, как мареша им повстречалась, — все же вообще думали, что бредит он, невесть что несёт... Никто ж не верил, что такое случиться может, — то, что он рассказывал.
А рассказал он вот что.
В тот день ловили они рыбу — он сам и дядья его, двое, — на «мёртвой воде»; улов был богатый, треска так в сети и шла.
Ришар на самом носу в лодке сидел; поднял он раз глаза, посмотрел на море — и видит: прямо перед судном их, в нескольких только арпанах* , плывёт им навстречу что-то такое, вроде кита огромного, только не под водою плывёт, а по воде прямо, сверху, да извивается так, что пена клокочет, длинным следом за чудищем тянется.
Ришар прямо застыл, шелохнуться не может, — а как пришёл он в себя, поздно уж было; ничего не успел он, чтобы дядьям помочь, оба нашли конец в зубах у мареши.
Сам-то Ришар на борт вскочил — и как прыгнет в море, да подальше; а потом плыть из всех сил принялся, чтоб у чудища на пути не оказаться.
А те-то двое, что марешу не заметили, — так и проглотила она их, да ещё вместе с лодкой.
Сожрала, а сама дальше плывёт, не остановилась даже.
А Ришар кое-как до суши добрался; выбросили его волны на берег вместе с обломками судна, за которые он держался, когда плыл к земле.
Только мало их было, обломков-то этих: всё остальное в пыль да труху размололи страшные зубы, семь рядов в марешиной пасти.
