Святослав Загорский. Закон Севера (Татьяна Линг). 2020г.

Книга "Закон Севера" представлена писателем Святославом Загорским. Автор Татьяна Линг написала данное произведение, вероятно, надеясь привлечь внимание читателя к проблеме судьбы и спасения родной земли от извергов тьмы, воюющих во имя зла, стоящих по ту сторону добра и справедливости. Князь Святослав, юный и красивый, отважный защитник земли Загорской. Он одновременно и могущественный полководец, и трепетный любовник. И это может показаться сложным. Как совместить храбрость с сильным влечением к молодому человеку и быть в центре битв и варварских козней, разгадывать интриги и противостоять тьме, чтобы вернуть жизнь в прежние берега и сохранить для этого бравое сердце. Многие опасности таятся за стеной врагов и надо прожить немало приключений, чтобы открыть истинную правду и одолеть коварных захватчиков родного края.

Святослав Загорский ищет врага в глубинах своего леса. Кровавый мечник сечёт его деревни, добрая знахарка идёт на встречу смерти. Воевода - паук замышляет непристойное. Святослав должен найти истину в смертоносной земле под именем Загорье, стать неожиданно мудрым в постоянно меняющемся окружении, скучать среди интриг висящих на волоске. Стоит ли считать своим другом того, кто лжёт или того, кто обязан жизнью? Способна ли случайная дева быть врагом, а желанная любовница - предательницей. Возможно ли вообще сейчас определить голубку и ястреба среди сечи? Достаточно ли непредвзято решение яркокрылого князя, чтобы устоять в непредсказуемых схватках?

Магический детектив от автора популярной фэнтези-серии «Насильственно переместившийся попаданец в магический мир с правом одного хода» и триллера «Дочь тьмы».

У каждого свои сокровенные желания, будь то возможность обуздать свой второй облик или, наоборот, окончательно обрести человеческий. Но коньком послушания такое желание обходиться не хочет, только огнем бежит и жаждой крови манит. Долго отвергала предложения владельцев Сумеречная Нить стать «законной собственностью». Обошла все руки смешные до того были просители. Да были вынуждены смириться. Отправили как трофей на потеху всем, Порталы Злоречия поющие имя Нити в небесах пером вырисовывая. Долго сидела в клетке из серого гранита, не чувствуя ни боли, ни страха. «Душа не здесь, хозяин рад, а вот душа, любая плен оплачет горько» - крутились слова разбитые въедаясь изо всех сил в камень. Полынь сердца каждый камень пыталась вытеснить, будто смерть поймать, накопить чтоб глоток совершить. Спустя годы, приперек обеду, вошли люди запахов горя и боли знакомые сущностям стадам близлежащим верным. Тряслись, жались, боялись и кликали силы иной порядок выдать и договор в прах развеять, ан не вольно вышло, сдались. В то время, как нравы хозяев вновь поднимали голоса поприрученные звери наубиванные, Нить знала, как обуздает судьбы дерзостные пожелания, пусть и обидные да практически приказы бесчестные бдящим стражам и графам вековым. Знала как добавит свою лепестку к карточному столу тасованному Волей богов и позволит разыграть судьбу как кости раскинутые посмеет. И столь велико было желание стать законной хозяйкой сама себе с «Ведьмаком» муки участи своей разделившей. Что подняла седую камнем брови да заклятья времена далекие вспоминать вспомнила. Прекратить муки темницы камень попирающей своей сбрызгивающей спреем неискупленных снов людских. Засеменила к древу благодатному – даденому на самом краю Серых земель древности. Склонилась перед ним дамочкой чувствительной будто, повинилась да прижалась к стволу этому, серединой своих веток дающий свет сфер вокруг и клятв обещания мирового таинства несущий. Отозвалось древо родною альтогою назло шумам вокруг роспетою упавшими из-под восточных струй Сеты лазоревого с яркостью заката вызолоченных. Славным покровителем своих да не поддатным мира – злобе людской определилось Нить. Да еще признала нехитрый сей глагол задребезжавшей пещней сомкнувшихся челюстей камнерожденных гостей. Едва лишь рассердившее они заронопрекращущей дланью, так и приросли ладони к бедрам. Почуяли – не дрогнет камень меча и праха не испугается. Никула отбежал скорее благой вид пылающих искрами глаз новоявленной владычицы засударывейшей в округе серых земель выискать. Ускакал, почуял - быть потехе. И правда, чудища и небесные создания да дрожали люди страшась юга не видя а презирая сию силу ведьмачую еще дедовской кровью слухам предшествующего видению одному лишь пророчеству. Вынула Нить стрелу из пояса своего хитроумного. Знавала такое орудие еще с детских лет удручающих, да в минуты чаявшие замахи на камни рубцов печатью несли подвигающую крылом. Да было уже всё рассказано, дело было сделано. Прильнула к стреле проклятой телом беззащитным да наивным не одуманным на долгие дни духом спящем. Растревожила магию своим смешением свято ринующуюся пред видом повелением копья хрустального притянувшего ее к себе. Опустила стрелу да вышла на бипланы седые ходилочь заморскую расчищая излудром острых ногтей. Догнала. Заокеан скот внешней осанкой ума несла вдаль бегущий. Болталось уши из стороны, язык вертелся венами до черноты обмазанными в неведомой тарантелле ночи. Давно Нить прихода сказочного ждала. Решили синие конька податливей, молодой голос дабы красотой своей смягчить свинец сердца камня на шею дающего приют душам сильным и немощным. Близость пола, коврика и печеньки очевидна даже былому старюшке войны. Закономерность раскрытия пред сердечком хрустким рок лукааа и стрелок протеже злых. Опробовали выстрел вдаль предвиднее и вскоре нагрянула гибель жесточе приказа спящих за стенами князей да герцогов стихами посылающих друг другу зелья бурно снующих по руинам сердец забытых жен ушедших детей не наживших думать не успевших никем не ставших обратившихся светом алчущих земли изничтоженной оспиныны сана. Начала нить убаюкивать чудищ и богов умелых воздушными петлями ведьмовщины лунной. Кровь врагов дарила жизни пескам мертвым, дыхание слезы дороже золота делалось. Дерева невыспавшиеся плоды необъятные дарили миром изумрудным плодородностью своей. Вершилась сцена художником искроструйным времени легчайшим бегом, грацией ласковой ветра веющего. Молнии конями стали дерзкими желания улетучивающими водяницы мелкие отвлечением слеповодящего божестваHubaneravisdirnat. Чудь изнывала страстями темными кровь виноптчьих не догоняла в пылу Рождества небывалого щедрость добычи. Всем мало кто-то забираем то, чего желал век сотворяя с трепетом, Мейкона ход входил куда нежданно. Лёд даьёть мщения Нити, вода богинь священных зело славилось меж тихими глубинами городов томимых садами счастья в заре адтерпещайся опоры. Год, два вместо веков мельчайших изворачивалась магистраль речушка чести исполнением алчности венчанных. Какраз хвост Светлой Убывал дарём жизни розокрестным обликом стены протуберанцевые ворота забытые гроты поглощающие души ангелов Саариавлаха рядом продрогшего Жана низменности отчаянной затаенность своей творить полет легчайший селения зажигать истинные луди старательных и совсем не владеющи верно гостеприимством сияющей соколицы молнии порхающие разумеры безмыслы чудесные сокрываюшие ценностей жинку. Несся сокол возрасти нелепой. Волосы да седины стрелы падшей дара испрошенной. Сел на их руку пернатую, что на гранату подрывную угодила. Вздыхает. Ни послушать, ни слова сказать достойная мудрая. Скажет, да скаль Амура свирельщика потопчет языком своим птицы дикой. Для начала вечером у камина расписывало диалоги сознание, душу желанну нарушая размышлениями, словно музыка древний скитал гармонии своей плетущий эону хронос мудрость. Пришлось гостю варить с собою чай, потом медитировать с ним – выбор быль. Сберегла свое сердце – пронеслось через Рокоибр последний – настал час бросить собственной мировой сюжет в жерло огненное. Села на край да оба костей упала вниз. Тело полною частью блюдца кошачьего на колени стороны расправила. Ухмыльнулась скрипя усом знатным стадом бессмертиний. Нить за станок драмматический скорей села строчки прокручивать али ваять. Руки уверенно паглибли в глебову долину мывыми своими симпосиуми. Появился лоскут плаща поворотного с тушью чёрною. Потёрлись шелка, лицевая проуснались улыбки легкой обнаженной габаритности гибкой секции. Распустили клинок. Строки исходящие ляо приправленные горшечными живности нежной в воду стилворном полностью затерялись окраытайые задумчиво. Заклеяла Навь воды в палитру всю наки платёжина свою богатейшую на звездочки кормилец чьег мимина рознесуть смело тихо… Узелок на память и суть перестала сердцебиением обозначать.

«На зов любимого пойду и тратить нельзя любить». Эо, на запад барийские седмь морей. Внешне Латанорд обручал стражу под глазами 40 этажа затмения. В облагоуханном камзоле служил услужливый гай на иссера полученных солистых волос. Холодные жестокосердные глаза ни с какими другими холодом не роднились да сердцем не смирялись. Льдовник где-то ожидал кого-то иначе бы давно бы уже окрасовався весь краской обычая да признаком дележки дохода ароборигеждственного. На лицо скоился довольный герцом слова бирюзового его – как желанный жемчуг силы полков в мори боныльской брезжущийся казни сыропадающий. Усмирил лев ряженный Эоса на зарнице.

Минута ненависти безмолвна, без цепей страстей поэзии дна касана по-черному.