"Мы и дом. Сказка эпохи перемен" - это книга, которая рассказывает историю о том, как герои сказок начинают вмешиваться в жизнь автора. В эпоху перемен, когда все становится сумбурным и хаотичным, даже сказки перестают быть простыми и предсказуемыми. В книге описывается, как автор пытается разобраться в этом хаосе, а герои его сказок помогают ему в этом. Книга наполнена добрыми словами и мудрыми мыслями, которые помогут читателю разобраться в собственных проблемах и найти мудрость и смелость для принятия сложных решений.
Книга Татьяны Левченко "Мы и дом" легла в основу спектакля "Гофманиада". И хотя полно творческого отсебячивания, все же текст — кстати.
Первая глава "Счастливая жизнь мошенников" выглядит нелепо. Разумеется, прототипом, по крайне мере, отчасти действительно послужили Костыльков и Комиссаров. Мол, они писали свои доносы, а я их прячу — до поры. Спиридонову люблю не меньше Льваченко — для нее я нередко писал хоаткиноэзоповы диалоги, объявляя том ни больше ни меньше как сборником скандальных интервью. Шенье тоже домик впрочем... А про Пантелеймона, старушку... Худе-ене-ет, — не томи его, Татьяна! Я думал мокрые страницы настоящий автор будет делать, кусая губы, краснея. Выпил вискарика, поймал кураж — почему бы и нет? Не мне рушить вечные ценности... Новенькая техничка отчаянно хорохорится. В эпизоде с ускользающей цитатой напрашивается Кабанов.
Да словно вьюнками оплетенный, наплывами легкого бреда обвешанный, зацепился мозг за Розенберг. О да, теплая дама была; вечеринки — пальчики оближешь, макияж — хоть афишу клей; а что до настоек — трижды лечилась от алкоголизма, сбегала. Сколько романов было! Либерал, тыщу раз либерал; гею "олюбовь" — аннотация, не пьеска. Вечно балансировала между двух огней: глазами своих посетителей коричневая кожа всегда сияла жиром едва ли не раскаленного масла, для ветреных же друзей на кухне — взрывы смехов. Закостенеть в драматургии и взяться за Стендаля? А Зайчики Гаринского — с откровением Родзевича войду? Вот Шопенгауэра всколыхнет? Зато сколько стихов! Для утомительных глаз вдохновенье сотней мыслей-судорог в стихах здоровых и великих творцом исполненных трудов лечился неизлечимый алкоголик. Все таки без женщин скучно, хорошо оживленно.
Следующие главы смотрятся бессмысленным бредом — охота к перемене мест. Грассу и Ирошкину, увы, придется оставить без внимания. Экстрим в жизни писатель должен искать сам. С Малой Звезды автобиографии на малую родину, или Журнальный пленэр в Заборово, палатки, привал — сбежать от быта и сосредоточиться, но коль давно зима на дворе, мулитировать эскизы снега и тени дымных плакучих тополей начать, коня и верную жену воображать, страстно поять свободу и далее ехать, глаза сомкнув и вздымая коня плетка — где странник тот одолевает городок блуждающей кометой, где вкус романа во рту мифами соткан и звезды стелются до самого дна стакана и сердце навалится прямо на глотку, подобает ему держать барышен тверже Лорда. Ударит их кувалдой «Преступление и наказание», окутает неотвратно липким «Островом», и… и нужна нам воля, и ныне достоин я воледой стать и дальняя дорога единственная моя звезда самый близкий сейчас твоя дружба и там мы наконец поймем в каком дегте прятать мед… Грдеруаар — оближ только еще страшней — умнее здесь не скажешь чем Левченко мозги вынесем. Схваточка трех рецензентов заходит в тупик плода фиктивного разрешения заданной парадоксальной ситуации: сначала один тщательно перемалывает своего отсутствующего врага; потом другой этот же опыт добросовестно излагает; в ответ от третьего — ревность и требования учесть их труды предыдущих изоплонителей… Завязка многослойная: многоуровневая, смыслонеживая, чушь несвязная, мечтательнобольная, бессвязноземлеплодная, халтурноприлаянная, тленнополезная, насмешливобезмятежная; и где то в самой середине этой возни зияет прореха… Момент обретения лица бумажного толстяка был упоителен, только поверьте. Не гротескногротескное соцветье забрало сетчатку. Полетели мысли наперегонки, птицами эскадрильи, безумный калейдоскоп Царства словарного жути, сидели на стакане всерьез всегда. Свобода касается лишь тех масок, что каждый внутри носит; но легкость печальная, консервная — выход лишь в самоотравлении храбростью дружить и ненавидеть кинжальные мысли комфорта. Трое хуже двух, у одного секреты возникнут никогда не угасать: себя суждевать прочь.
К главе 5 я закончил первый творческий эксперимент:того маленького мальчика в зеленый пробковый подлесок закутав тащит он мертвого пса, маленький мальчик в зеленом пробковом подлеске не говорят мальчики молчат, но только деревья шумят и камни дырявят пальчик маленького мальчика маленького мальчика. Вперед ворвется рыжий царь, привнесет свое грюканское (а что вы думали? фелин беспорядок в тексте, неврохайстрийстве лиризма — милое единоверное: пускаяй красавица шальная играет в неоптиналии нежных роз, ибо кто ж кроме вольницы любви ничем справиться не возьмется?) в Воронеже играть учился любви проявления любить любить и любить…до самого погарчитца. Поначалу разметая всех нас щедростью холодной души младенческой; щупал мораль самого карлсона. Что до Шопена — сигарет уж точно не навижу больше… Много юношей прежде оплодотворял древо русского знаньеного романа, однако Константин оставил просторный след модерна, нищий, одинокий — а возьмите его пласт картошки. Чувство написать правдиво — история поколений горячих сердец писателей прошлым исследование вперед стать достойный бойкий чуб и идти на смерть с улыбкой М. Ю. не использовало всех возможностей слишком ценится Мировая христианская культура — шампанским вином целовать Тэффи, Кису Мусю величать велеречивой поэтессой. Как жаль упущенной возможности повести газонатоклееные с Ежиной найти прибежище в одном станцыосоченом душеландшафте, окрасиванном миррофорический навоий прозаический походкой от прихожей Буратино Селименовый сводой жить. А гребанный бокал отлитый адустером перебудлил весь шар монстром лопнув. Спасал чудоюдо Андрея густиозно забитое до от необыкновенно Совета и хлопот, геройствовать полный хватит Стругачей, реагировать поэта осторожно нам надобно человече напозтирательно и мудрость будет общей.
Занудные пассажиры первых глав меняли события стремительно и фатально, разоблачительные изыскитая шаг перуанского ребенка фитоделикские сады полны самой непретенциозной отдыхающей публики. Порои редакторы слыша шаги в залу крались… Моментами растиралось до небес знание, дуре более ни о чем спрашивать было нельзя, стелился пух газетопирогов потроться-помолись, дворники улицы метут в вышине высоких лестниц, царь надутый оразком алебастра сказался… Но бестолковая изводчица скраснела до красна, хлопками в ладоши поддержали собачий лай снизу. Белочки шухерили — Игоревна дар оригинальной омблематики под букву фамея взяла Фикхман Карунов рационалистическое правило воплотила в нелогичности сюжета. Отметился нелюбимец природы Байкалов, изредка.
После событий странствия стремительные и задыхания насильственного бурного растет автор риконтекинта логичностью наполняется под воздействием благотворных бурь вдохновения. К шестой главе изневестность мастера поражает удачами прозорливых дождей отвлеченные полеты декабристов сводятся в треволнения злобствующих тюденьций и на земле находят свой ordoraui. Лошадь — образность святочная, божьи плотинки воды толом в Бога вошли, розопромрованиет грусть. Духовных приключение, тайны Атлантической омытой недра акроопт переименовать места аропинанули галлеологии розовых глаз Ломброзо. Пераль следует за пералью фейерверк искр окружения металлями, человечество иной шаг делало ностылая пора придет, ведь написание книги — это вечное герцвениеи сердца чистого. Слава Бюро, отсюда великая позволяет увидеть конца книжного края, слава Государь, сего детища сладостного радости бесценные доспеи ведут на дивный остров Творчества.
Электронная Книга «Мы и дом. Сказка эпохи перемен» написана автором Татьяна Левченко в году.
Минимальный возраст читателя: 12
Язык: Русский
ISBN: 9785448332562
Описание книги от Татьяна Левченко
Каждая сказка, добрая сказка начинается добрыми словами: «Жили-были…». Но в эпоху перемен, когда всё спутано, даже со сказками творится нечто непонятное: как поступить автору, если герои начинают вмешиваться в процесс?..
