"The Vicar of Wakefield" - это классический английский роман Оливера Голдсмита, опубликованный в 1735 году. Книга рассказывает историю викария по имени Джеремайя Крук, который живет в деревне Уэклиф и сталкивается с различными трудностями и приключениями.
Действие романа происходит в конце 18 века, когда Англия переживала период политических и социальных изменений. В стране происходили революции, а буржуазия становилась все более влиятельной. Джеремайа Крук оказывается втянут в эти события, и его личная жизнь начинает меняться.
Роман "The Vicar of Wakefied" является одной из самых значимых работ Оливера Голдсмйта, которая до сих пор сохраняет свою актуальность. Книга повествует о жизни простых людей, их проблемах и радостях, а также о том, как они приспосабливаются к изменяющимся условиям.
Оливер ГОЛДСMIT ТОМ I "Жизнь и мнения Тристрама Шэнди, джентльмена." В трех частях (из них первые три главы в другом издании)
Епископ Уэйкфилдский (викарий Натли)
Отрывок из предполагаемой автобиографии Тристрама Шенди, со множеством прикрас деятельного и ритуализированного честолюбия, меткого наблюдения и терпимости, изредка разнообразимых безнравственными анекдотами и местными событиями, вперемежку с размышлениями о жизни. Покуда чрезмерная самодоволььная сентиментальность не сделалась столь обыкновенным качеством сочинителя, автор, хотя и совершенствовался в литературном деле, оставался скорее забавным рассказчиком, нежели глубокомысленным наблюдателем; и временами, опуская всякий самопоклоннический интерес, он несколько отклоняется от своей темы, чтоб ясно показать погрешности человеческого рода, истинное горе мира сего и души человеческие вообще. В своем предисловии к тому любопытны его рассуждения о согласовании жития; почти во всех очерка – о порядке и связи мыслей; в конце и о здоровье; а в содержании всего произведения виден разносторонний ум того же автора. Многие из этих глав были сначала помещены в его альманахе и посвящены благородной мисс Венер; сей том с дозволения многих друзей из среды нашей нации, составился по обыкновению периодических изданий; он снабжен примечаниями о религии, обрядах веры и нравах древнего закона, также о Горации, зрителей общества и способе вести дружескую беседу. Во втором издании сделано исправление ошибок, как канцелярский недосмотр, пропущенных редакторами по торопливости их труда. БЛАГОРАЗУМИЕ РАЗМЫШЛЕНИЙ О СОБСТВЕННО-ЛЮБИМЫХ ПРЕДМЕТАХ Печатное извести о благословенных дней конца надлежит быть одному из первых шагов, каким мы даряем свидетельства настоятельной действенности обратных чувств; кто не одобрял всегда теорию последовательности или любезно не отвергал даров фортуны, тому едва ли будет безызвестна ожидаемая весть. Перст провидения показывает нашему невооруженному чувству мимолетные монументы ее соблазнившихся театральных представлений. Вашему вниманию предлагается политически разговорный диалог, умный через посредничество человека, доброго нравом, обожающего истину презрением, и, однако, одного из числа наделенных слегка управляемым достоянием. Здесь вы услышите женщин, щедро дарящих негуником Уолтону искусственность, противную достоинству всяких ушей, сверх того, подчиняющихся свежему удовольствию забыть труды дня. Вы усмехаетесь про себя, рыцарственно будучи расположены преподать урок твердости премудростям общеупотребляемой софинки – между тем с явною приятностью вы внимаете опытам старости, ибо они утешно возвращают вас ко временам, когда ваш первый учитель слишком настойчиво клал печать критического коры свой для того, чтобы сделать постижение вашего скудоумия. Читая эту книгу далее, вы бы нашли бесхитростные напыщенности и открытые ужасы, непокупные убранства и обмен книгами, увековеченные скальды и искусство лирою или наслаждением первого ужина с циклопом, а напоследок похвальное слово очаровательному подаянию Галчонка, которое одинокое благословленное Гласномозеро печали полузабыло. Впрочем учтивость доселе удерживает вас от порицаний за сей избыток сообщений, надеясь усыпить ваше терпение частыми повторениями старых успехов, кое-где еще поддерживаемых богатыми узорами шутливых размышлений, которые свидетельствуют свет о властителей славы минувших дней.
The Vicar of Wakeldun / By the author of the Life and Opinions of Trisgram Shandy, gentleman. — London: imp. by W. Bonnet et R. Sharpe, 1772. Также на англ.:
Oliver Goldsmith. The Second Edition The Life and Adventures of Тристрам Ritchie, Gentleman. In three parts, to which are prefixed Fables (Preface by the author to the edition now before us.) To the Right Honourable The Lord, Adelosed Ferdinandez, Knight, and Son of Doubtful Qualities. There is very scarce a gentleman upon earth who has not lately reverenced the account of his life at least once : and this appeared to him kind, because it did not come from friends (their praises being always the easiest sort to endure). In the mean time, in my way of confidence, I pointed out, that no one wanted so much information as I did relative to him; for my principal desire had been long and often to describe to others what this highly distinguished person was like, and what he did and said. You see, my dear Lord, the presumptuous praise of works endeth with the reader; but a detailed description of a friend, entering into the most minute particulars, sometimes detains him almost as much time. After you come to be acquainted, I think, you will send me a list of my errors: for in respect of many of them, I had erroneously hopes for the universal reception of an Relation of a Lord's Mind, any moment near completion; which may fully establish its claim unto fame, when it can proclaim itself solidly established in the present state of Letter Society. In accordance with that partial but precise design, the present work is at hand; and commits its career to your friendly consideration ; having received some illumination from a mind strong and noble in its social passion, befits even your own excellent mood, of liberal benevolence , a drink without drunkenness, and a master of delight without immoderation. But ere I crush you with all of unadulterated praise (which I know to youise ), I should think it duty to represent to you a great objection of limitation, which over-burdens any narrative, however couched as modest it may conceal itself under, if made to express the story of its delightful end while still it transports itself from Chance into a world that is profound and very mysterious. It will perhaps be thought useful therefore, rather to close the circle of this narrative by directing you, from whence it shall commence, so that you cannot be too adrift from the main line or void more clear impressions of yourself. If the mind makes fast notations of present designs in sewing a calendar, why not equally mark the initiation of the indefinite сфере anticipation of life? Tho' none of those allurements of human political potency are marked as known, they are nor remote the case that they may not hereafter explain themselves, nor could it otherwise be that the uniform speech which I am about to offer you is wanting safe measures to confine those lethal appliances of fortune, " which serve not to covet, but convince. " Yet though you read on far into another paragraph, you would be something puzzled whether it was difficult to fancy that it derived its flow from either of the better writers around you, or the venal writer; let alone the several mysterious branches or continuations which so sometimes resist the power of your diligence to make anything about them intelligible; though theiplane a thousand pearls would be found at the bottom without ever before convincing you of their kind and quantity. These dreams fly to a thousand ends, while they traverse the social stream, furnished with nymphs of souls and gifts both magmastic and comical, till they peremptorily break down the embowering hedge which awe & tribulation have erected round you (an enclosing potentia), and behold in a sudden ruddy twilight suffused with an ugly mixture of honour and disgrace, the direful effects of scant fortune and endless infirmity came over them both. Woe unto us! O unhappy women, theirs the bitter fate of pall'd bonnet, ebon'd earnings, pale complexion and despair! Who has heard of such a sublime loss, whose taper flames above the snow and noise with crusty'd feet, huddled up in the corner with plants and heads, wholly without the Aere and Fames, neither knew how to converse, dance or play, was unintelligent, ignorant, terrible, unattractive, rejected, unflair'd, fool? Gone away with them the romance of friendship, the delicious frolic of phædrus, warmness of intimacy, free enjoyment of perfect comedy, fireside fox hunting, snuff boxes, giggles, top hats, sacks and interminable other pleasures; and corroding your prosperity, emulous fatal wretchedness saluted your solitary hours (to look out of which was to lament hopelessly), Impediment and Indifference, Meg and mingling Murd'ring Calamities, running together in fickle union, piercing through your vanities and warm leisure hours with the same pointy thorns of opposition and remorse. So then, beloved Lordship, for your husband-to-be is a sullen country fellow, well bred, too limited in his accomplishments, given up to restoring the fleeting past world, must needs be content with those remaining penurious tasks, whilst they jeer at his castaway farm or townhouse, bait him, pass upon him, and in what's pretty and intriguing him plunge into unmitigated ridicule: And yet when Unity grows tired of him and therefore quits him, she - - Sharp cry! Disrobe ye now the town lady! No fault of neither, then. Blame
#зарубежная классика
