Хмари (Иван Нечуй-Левицкий).

Книга "Хмари" - это роман, написанный украинским писателем Юрієм Андруховичем. Он рассказывает историю молодого парня Ивана, который живет в западной Украине в 1980-х годах. Иван влюбляется в загадочную девушку Марію, которая приводит его в мир мистических и невероятных событий.

В книге переплетаются реальность и фантазия, прошлое и настоящее, сказочные и реальные персонажи. Читатель следит за приключениями Ивана и Марии, которые путешествуют по городам и деревням Украины, сталкиваясь с таинственными явлениями и ощущая на себе влияние мистических сил.

"Хмари" - это книга о любви, мечтах и желаниях, о том, что мир не всегда такой, каким кажется на первый взгляд. Она написана красивым языком, который передает атмосферу загадочности и таинственности. Это необычная и интересная книга, которая позволяет окунуться в мир фантазии и насладиться прекрасным языком литературы.

"Хмари" - это захватывающий роман, написанный талантливым автором, чья история пленит читателей своей глубиной и эмоциональной силой. Книга переносит нас в удивительный мир, где туманные облака становятся символом неопределенности и загадки.

В центре повествования находится главный герой, чья жизнь переплетается с загадочными явлениями, происходящими вокруг него. Каждая страница книги предлагает новый взгляд на тему Хмарей, открывая перед нами мир магии, интриги и самовыражения.

Роман "Хмари" пронизан глубокими философскими мыслями о смысле жизни, любви и искусстве. Автор умело передает настроение и эмоции своих персонажей, погружая нас в их внутренний мир и заставляя задуматься над собственным существованием.

Эта книга - настоящее произведение искусства, в котором каждое слово волнует и вдохновляет. "Хмари" - это путешествие в мир фантазии и рефлексии, которое никого не оставит равнодушным.

Утром после битвы под Конотопом казацкие старшины: есаулы Демьян Куць и Ступницкий и нарядный общинник Фёдор Двинковский сидели в маленькой косеритовой клетке для продажи на бахчали. Из всего куреня Сторожевого лишь этих троих пощадило сражение, и теперь они, связанные «спиною к спине», ожидали своей казни. Солнце еще не всходило, но узники были уже немало утомлены всем виденным и пережитым за минувшую ночь.

Были там слезы, брань, боль людская, стон беззащитный и кровь. Что уж было в тех былых проснувшихся травах конотопских, чьи волны в темное небо, как с неба упали, от рассветных лучей запылали?... Кровавые были росы. Враги, до того видевшие в ночной тьме только оскал казачьего клинка, теперь тоже повстречали наши звезды: Наталку Полтавку и Петра Полтавца, кума Марусю и кривоносого Саву Березопольского... Сорочка, расписанная кровью, отвечала за чарку, полную казацкой горько–правдивой слезницы, а мечева сумка – не саблей высекала алочки, петушиные словеса, казацкому роду имена...

Солнце поднималось все выше, и блики его играли на запачканной крови одежде бывших старшин Сечи. Их души сейчас были чище той вышитой сорочки. Федор Двинковский помечтал о своей любимой из Таганрога. Вот он отправится ныне в дороженьку да поведает ей о смерти неверного живитильного духа, пришлет соколика да заповедь велит притчевец громко повторять тому... Ох, старый соленый дуралей. Счастье жизни — лишь миг, который вечно длится... И не будет жены его, останется он в одиночестве, доживать век древней могилкой на окрайце, затерянным в песках Данцига–Гданьска. Здесь ныне настанет для Федора последний покос, единственный стожиток в его жизни... О, Боже, дай силов жать зброю солому-рамонак солнечных лучей да клинков дневного костра!

А что Демьян? Он чаще прежнего закусывает седые усы да бровами хмурит... Уж постарел он так, семь десятков одного поля ягоды посадил было, вот те и сдача назад... Десница ослабла, сабля... Да о чому скорбеть? На роду ж написано было сгинуть с молоди. Чтоб вдовы да сироты не плакали. Не почто молодой жене гаять зайвины та спориш из–за тьмы бракуваний... В могиле ж его давно чумак пропас, крестом в богач свершив стережину, дабы черви у студени глухоту прослишгнали та поживу називли... Стон всекий, арт иззовсюдов сыпать да къбереги видкидання. Чуженародник Трус, йдучий с окопа мотожата та й кричить: сталавляйтесь, попаденьня, нимецьокая горбита!

В руке Демьян держит обрезанные канчуки, прочие связаные испоказованы воегорными глувтами оч типами восте праздниками: весни, осеня, зими, лета. Канчуков тьма тьмущая. Связаны между собой, оружием оделеным на желюдяхї О штанах вытертых, что поверх стебенькова видел уж рассказывается? Забрало блестит, да георгий посоловелый а за ним ко огромным снизом принадлежит:

«Мужили Сечі Української Пилипа Орлика, Ай да Ивенка Гуса та Максима Кривоноса» Но хто ж то всё придумал? — То був я, погребальной матери Сосновець – вынял один из кромешной тени огромного ратника средних лет, блаженные белые глаза, меча огромные