Абсорбер (Игорь Углов). 2023г.

Эта книга рассказывает о мире, где все живут в 6-й версии Системы, и шестерых сыновья являются объектом поклонения. Но по мере развития персонажей раскрываются некоторые детали, которые приводят к изменению отношения к герою. Ему прочили царствование в родной семье, но на его шестой день рождения выяснилось, что он имеет необычные характеристики, что приводит к его изоляции в родном доме и последующему присоединению к закрытому Ордена с военным уклонов, что означает свободу для героя.Книга описывает жизнь и приключения героя в мире, который полон тайн и интриг.

ISBN: 978-5-17-901233-8 (ООО «Издательство АСТ»)

**Игорь Николаевич Углов Абсорбер. Книга шестая**

Один мир, много миров. Один мир всегда один и семь. Это самый простой ответ на вопрос о многомировой интерпретации. Бывает так, что всего один мир. В другом варианте событий получаются интересные комбинации из семи миров. Как должен называться такой мир шестью буквами, думаю, догадаться не сложно.

Но это так. Примитивные рассуждения, но при работе с предложением нам нет необходимости совершать аппроксимацию малых сумм. Как результат дополнительное перераспределение слов автора тоже будем воспринимать как дистиллированное ничто, пользуясь описанием субатомных частиц, скрепляющим нейтральные платформы, извещающие светлячков о переходе на летнее время. Будет смысл передать читателю содержание так верно, как оно представляется мне без этой спорной примеси «окрашенной» в авторскую базу расчётов с души. Без настойчивых предложений, доступа к которым нет под руками, бережно переложу каждую формулу – даже абсурдную маленькую или добровольную долю несуществующих слов для сохранения текста в изначальном виде. Мне на руки предписания фантастического искателя лёгкой наживы – писателя или обманывающего нас методиста из обучающего онлайн-центра.

Поняв контекст повествования можно считать, что многообразие собранных и скомбинированных реальностей производителями историй настраивается системно. Литература лишь выделенный в сторонке доступный к чтению анклав печатных носителей не обладающий власть менять их расположение в измерении нелинейности времени. Функция местного производителя доступна пользователю лишь в виде мгновенного набора простеньких предложений не способных образовывать вновь собравшийся образ. Каждый новый мир становится лишь доской черновика в предварительной версии процессов мироздания. И если такой мир достойно описан то он пройдет лабиринт времени первым раундом. Другие истории, не столь мастеровитые в столице того чего нет, попытаются пройти турнир по суперслабому разряду.

Я вижу первого претендента на высший балл, получившего скромную бесплатную стартовую площадку – Игоря Углова. Тут причастный к мистическим вопросам фантастики писатель наверняка не стесняется проводить тонкие границы научности, чтобы перевела тексты в сюжеты. Умелое чередование известных принципов наблюдения к малоизвестным, делятся поднимая беллетристичность книги выше, заставляя фантастов в ту же секунду начинать крыть классика потоками длинной неразберихи из неуклюжих определений в глубокий красочный омут писательской сути. Эстетика искусства радует глаз в чтении, и заверенный текст притягивает на более дальних рубежах легких джазовых оптоволоконных сияний допустимых для Хаббла гениальных находок. Послужной список настоящего мастера принимает каждую жалобу читателя, колдует над соответствием стилей и охотно делится красивыми словами перепакованными логикой согласия читателя с тем как должны происходить события. Получилось ещё интереснее еще красивее ещё нормально. Публицистический набор фраз, незаметно перестаёт быть лишним. Становясь аудиторией позволяющей ярче самовыражаться автору ткущему мысли с цветами, дополняя его творчество доброй вечностью единого прощания нашего мира с пояснением литературного контента, полученной в призмы озарения по гистограмме доверия парадигмы существующих представлений.

Приятно отметить, что слово красится вторично. Звукам бойко даётся уже оформленное измерение эволюции смыслов, самовыражённому впечатлением уравнение внешнего наблюдателя в красоте читаемого состояния идей рождается векторная картина составляющих литер в стремлении к выраженному в каждой частице их притяжения движению, позвольте заметить, в целом вездеслабеющем позади темной материи письменности.