Хочу ответить на все твои вопросы об этой прекрасной книге. Понимаю, что она вряд ли тебе знакома. Но я постараюсь объяснить ее смысл как можно проще. Если после этого ты захочешь почитать эту книгу, переведи это сообщение и прочитай "Nachtliche Elegii" (Nächtlich Athanasian) Хамерки Хлам Саухлкей.
Описание книги: Я не оставлю тебя одну, и мы вместе начнем путь к небесам. Твои боли покинут тебя, я спрячу их от твоих глаз; они наполнятся радостью. Я понял, что с мыслями это не работает, они слишком короткие и ломкие, чтобы справиться с жизненными событиями. Я колеблюсь под неуверенностью, которая страшила меня в сомнениях прошедших лет. Тем временем ночи становятся все холоднее и длиннее: ледяные листы примерзли к стеклам, ухудшая зрение, покрывая его тусклым и туманным покрытием. Тяжелый плуг тяжело вспахивает затвердевшую землю, а лошадь послушно тянет плуг измотанным усердием, потея на работе, Вот именно, что означает, когда вы говорите о послушании, которому я стараюсь следовать со всей силой, присущей мне. Но, я ищу основания для справедливости, для которой у всех есть право на жизнь, если они стоят на ногах, полагаясь на веру в этом, и усердно работают руками, точно зная свои действия. Потому утром песни и крики, последний крик, предупреждающий, что детей и бедняков сбивают с ног или откатывают назад, как от порыва ветра, иногда задом наперед, с головой вниз. Ты еще думаешь об этом, но с полуночи я лежу на вспотевшем от ужаса свидании с тобой, с нами, всем обществом, погруженным в медь, которая светится и режет, колет и рвет, обращая в пепел правду, которой нет, пока кто-то не вонзит свою голову в чужие головы. Юная леди: Таким образом, пройдите через грязную старую дверь и посидите со мной в комнате, где есть стол и стулья. Кто эти другие мужчины, которые сопровождают вас худыми лицами, изуродованными ветрами и непогодой? Вы все носите разорванные брюки, ваши пальто грязные, и глаз осени, будто вам давно увяли розы. Рафаэль: В Аушвице в холодный зимний день я получил нацарапанное письмо, когда из отверстия высунулась костлявая рука и протянула мне кусок бумаги. Я увидел дрожь его руки, затем услышал стоны и почувствовал вонь. Темнота была слишком темной для чтения бумаги и новостей. Борис Бародиен: Надеюсь, вы понимаете, что разделяю с ними скорбь памяти. С другой стороны, будьте уверены, что немецкий народ разделяет боль польского народа с тем, что произошло так. Наконец, убедитесь в желании немцев, которые тоже страдали, построить мост
#литературоведение
