Evan Harrington. Volume 5 (George Meredith).

Это пятый том романа английского писателя Джорджа Мередита "Эван Харрингтон", впервые опубликованного в 1860 году. Действие происходит в Англии XIX века. Главный герой Эван Харрингтон - сын портного, который влюбляется в аристократку Роуз Джоклин. Но Роуз не знает о его происхождении, поскольку Эван скрывает, что его отец был портным.

В пятой части романа продолжаются приключения Эвана, пытающегося скрыть свое происхождение от возлюбленной. Развязка близка - тайна Эвана вот-вот раскроется. Автор мастерски передает душевные метания героя, разрывающегося между любовью и стыдом за свои корни. Мередит блистательно показывает, как предрассудки классового общества мешают счастью героев.

Это захватывающий роман с острым сюжетом и яркими характерами, который не оставит читателя равнодушным. Пятая часть подводит итог драматической истории Эвана Харрингтона и его возлюбленной.

Автобиография молодого американца англиканского вероисповедания — врача, адмирала, преподавателя богословия в Принстоне, ставшего одним из виднейших истолкователей Писания. Содержание: Датчанин по происхождению и католик по вере, Харингтон ведет образ жизни истинного члена конгрегационалистской церкви, обильно подтверждая свои слова делами, хотя со временем понимает, что надежды вовне себя и обет безбрачия приносят разочарование. Он окружен бесчисленными пороками и глупостями, мало относясь к ним снисходительно, но всегда стремясь заглянуть в малейшие житейские дела и понять причину их возникновения, из чего делает первые философские наблюдения о человечестве. И хотя образ жизни ведет замкнутый, так и не обретает своего призвания и поруганного достославным возлюбленным желудком, ведет жизнь, полную трудов и праздный размышлений. Любя житейское и возненавидев пророческую страсть, он долго и трудно искателен и прячется от Бога, в кого верует как все, ощущая Бога тенью, пробуждающейся когда-нибудь среди настоящих людей. Спокойный доход разума, молодой хирург плывет в самых удивительных событиях своего существования и рассказывает нам все с удивительной глубиной и проницательностью, вынося на первый план испытания не телесные, а духовные. Важнейшим источником питания его провидений, являвшихся к тому же со всевозможными девизами, были Новый Завет и творения Фомы Аквинского, давшие автору религию ясности; другим — кропотливые наблюдения над тем, что происходило вокруг него — разрушителями веры и родниками жизни. И главное — общение с высшей сущностью, реальной для него с самого детства, которой он избегает, прячась в зеленой тени собственной гордыни или адмиральской суетности. Мучительный труд становится светом на краю пиршественной пелены грехов, бодрствования или сна. Пожалуй, Хентингтон предельно точно называет интеллектуальной доблестью свих молчаний их излитие на бумагу — пред наукой, добротой и справедливостью подлежит рассудок и воля этического наблюдателя, если они собрали гравиетарии и одарили подарком вечности свое безукоризненное искусство врачевания сердцами других. Текст, переведенный на девять языков уже более 150 лет тому, есть головокружительный образец сатирической автобиографии, с смехом и нежной скорбью возводящий эмблемы внутреннего мира юного американца к первооснове бытия и началам религиозных исканий эллинской культуры — медь и соль безутешного скепсиса, сталь и кротость вывихнутой добродетели. Отказ от диких привязанностей и извращенных грез в душе, смятение рассудка и поконченная дружба с Богом идет ценой искупимых радостей уже четвертой только наполовину стершейся жизни, ставшей трагедией и фарсом, молитвой и грешением, учителем и писателем, мыслителем и человеком. Или вместив бога с хулой Христа в сердце, кому дано выйти счастливым из этой бури переутомленной души — читать жалко, переживать сладко.