"The Memoirs of a Survivor" - книга Дорис Лессинг, лауреата Нобелевской премии по литературе. Она рисует читателю убедительную картину дезориентированного и варварского будущего. Много лет спустя городская жизнь разрушается, связь прерывается, а запасы продовольствия иссякают. Главная героиня, женщина средних лет, наблюдает за развалом мира из своего окна и записывает происходящее: толпы людей мигрируют в сельскую местность, банды детей бродят по улицам. Однажды к ней в дом приводят молодую девушку Эмили, которую она берет на воспитание. Эмили - странная, своеобразная подросток, привлеченная к племенной уличной жизни и ее варварским ритуалам. Она не боится жестокого мира вне дома, в то время как наша героиня отступает в свой скрытый мир, где реальность исчезает и прошлое переживается заново...
Эта книга была хорошо известна автору. Но со времени ее создания много воды утекло, и многие израильтяне успели ее забыть. Поэтому я хочу напомнить о ней тем, кто незнаком с творчеством великой писательницы и женщины-революционера Дорис Левертов (Лессинг). Она была удостоена Нобелевской премии по литературе. Книга написана в 1953 году, увидела свет в США через семь лет, но в Советском Союзе она была запрещена до 1989 года (и, естественно, почти не переводилась). Действие книги происходит через много лет после страшной войны. В южной части Англии остались гореть какие-то угли былого. Люди собрались в немногие оазисы вокруг городов. Рвутся коммуникации и энергия. Тусклый свет редких лампад над головой. Остатки беженцев, кучи людей, костры, дикие банды, катаклизмы, смерть во много раз превышает все патологоанатомические бездны, заполняющие человеческое воображение. "Наши охотники убивают рыбу ниже уровня воды, где течение течет спокойнее всего, то же самое будет делать Население (General Population) ... Так будут созданы Поля Смерти". С точки зрения писателя, единственная защита от катастрофы — экспансия по Иерусалимскому коридору и настоящая Атака на Египет; всё стало символами, а не просто географией. К этому добавлено: "Столица — это сама история, бедуин, несущий слово Господа, столица — это мечта, это недовольство, эта молитва, потрясающий проклятиями кувшин, наполовину наполненный вместо воды сухой саранчой, деньгами (фекалиями), ячменем, табаком, сердцами козлов, страусов, гнойными голубиными яйцами, шкурами псов, ветками неизвестных деревьев, раздавленными в потоках слов из глубины другого безумия". Половина мира в конце книги похожа на колонию душевнобольных для убийц-маньяков, любезных и человечных в безумии и потому более опасных. Мир писателе — мир песка. Реальное становится призрачным. Еврейка, долго жившая и писавшая в Англии (для нее, гражданской англичанки), описывает через миллионы километров единственный знакомый маленький размеренный уголок, под своим окном (где английские розы рядом с пальмами превращают Иерусалим в Судан и Эфиопию — и "снова умри"). В крошечном дюйме смогло вместиться что-то огромное, глобальное, ужасное. Эмили тоже жила там, в стекле и шторах английского кальвинизма. Бывая вне дома, Дорис тайно носит с собой своё время и пространство — в виде этих скандинавов крови и земли, которые ждут ее возвращения в оазис семейной жизни и _secret_ книги, чтобы как бы пуститься в плавание обратно. И там она иногда видела туман, дождь в начале марта, яркие весенние рыбы и стихию воды, расступающуюся перед лицом побега, явленного сквозь стену океана. Вот она — надежда Дорис. И надежда на свободу. Ведь, как говорит сама Дорис в интервью канадскому литератору, вопрос был всегда в том, спасать своих людей или осушить моряков: "Море сухой ногой не сушат". Каждый дрейфующий корабль обязаны были спасти, даже если это значило принести в жертву "беспечную" самодовольную рыбу — чтобы не вымерли пассажиры. Там есть еще страшные весы с торчащими рукоятями и гвоздями. Сначала их обматывали материей, чтобы женщина могла и саму себя пытать. Потом гвозди крестообразно вбили в окружностях головок и ляпок. Как в описании тех самых букв-делец, даруемых по Божьему слову каждому в полном букварьном содержании. Россия и ее золотые словеса становилась центром вселенной. Дозволенным водочным станом, всё для кого-то сфер в пяти галактиках крушения, только 50-ме
#современная зарубежная литература
