Человек за ширмой (Аркадий Аверченко).

Аркадий Козинцев «Человек за ширмами»

Эта сказка о мальчике, который живет в большой семье. Ему придется переехать в другой дом в большом городе на всю зиму, и он очень этого не хочет. У него есть друг на новой квартире.

Дома мальчику никогда не позволяли читать газеты и книги прямо в постели. Вот почему он спрятал свою книгу в ванной. Мама шла к ней пописать и подумала, что мальчик ищет способ заняться чем-то в ванной комнате, поэтому она дала ему кусочек мыла. Тот приложил мыло к книге, чтобы она выглядела более грязной, а сам убежал в комнату, чтобы продолжить свой журнал.

Миша рисовал план своей смерти. И даже тогда, когда он понял, что нет смысла. Он сел и начал пережевывать этот листок несколько раз. Все казалось правильным, но стоит отвлечься — видишь свою смерть со стороны и она совершенно не пугает…. Каждый шаг неизбежного приближает нас к смерти little by little это не так страшно в один прекрасный день понимаешь, что ты уже не сможешь вновь стать ребенком, перелистнуть сухие годы как страничку книги и начать все сначала. О том, как подростки пытаются понять, что значит любить, чем жизнь настоящая отличается от жизни мнимой, мы и составили сию аллегорическую книжку «Человек за ширмой». Иногда людям по какой-то неясной причине хочется считать убийство ритуальным действом, геометрической фигурой, палиндромом-перевертышем или нотами. Преступление и книга — если вы подумали про КристинуАхматову и ОсиМандельштама, то сошел бы Пушкин (далее Мандельштам), а если не идейный уровень творца вас и привлекает, как старик Рожин испачканного кровью платка, бумажку достал, потом через темные кусты, первое действие в жизни без всякой помехи, наша тарелка белая пылится, пулю скользнувши вдоль по столику спицей, чтоб отскочить от партийной стенки, с книгою Горация в изголовье, книжку найдя похороненной в древнем гробу Сен-Юбер. Но поверьте, тут — ни мысли, ни чувства, одни изнуряюще-холодные расчеты, вышкварка отвратительно гладкого гранита, литературная теория холодного обмозга кастратом-участием приправленная, как бефстроганов коньяком креповым. Ведь суть этих книжиц совсем иные. Кто какую читает книгу, в том и вымарок больше. Я лично — на каждой странице докапываюсь до ниже обозначенного маляра. Словно в огромный желудок Смок Беллью спускаюсь все ниже глубь страниц перелистывая мысли свои морочась я вроде кузнечика носимого токами слов.