Книга "Четвертый. История сыска" Андрея Зарина расскажет нам о работе сыскуа Павла Алексеевича Патмосова.
Сюжет разворачивается в начале 20 века. Тут рассказывается о череде подозреваемых, в числе которых есть враги убитого. Их поступки и порождают после одного преступления другое, а распутывать это беспорядок с озадаченным взглядом и запутанными мыслями им придется именно Панеку. Тот раскрыл несколько дел своего знаменитого товарища и ему точно есть чем удивить читателя в заключении книги.
В 1904 г. журнал "Русская мысль" начал публикацию отрывка из новой повести Андрея Перовича Зарина (1860-1927) "Четвертый" — истории одного неофициального сыска.
Сначала члены некоего подпольного политического кружка убили рядового его участника, одного из многих недовольных в той сложной русской обстановке начала века, однако полиция, начав расследование, вместо того чтобы успешно закрыть дело, фактически запутала его новыми убийствами до такой степени, что сам начальник Петербургского сыскного отделения, знаменитый Иван Дмитриевич Путилин, спустя месяц после первых убийств, узнав о них, воскликнул: "Это черт знает что такое! Путано, как у Зарина".
И действительно, простое на первый взгляд преступление оказалось только звеном в цепи других тяжких преступлений, каждое из которых затрагивало разные стороны русской общественной жизни, интересы различных политических сил. Причем мотивы преступник искали среди своих, маскируя ими свои подлинные преступления. Они предумышленно марали имя русских рабочих, фабрикантов, революционеров, полицейских провокаторов, создавая шумиху, суету, ложным следственным путем пытаясь бросить тень на своих противников, дескать, это они все делают. Да и запутали, выясняется, расследование намеренно, романтизируют серию жестокостей, подложив бомбу под еще живое тело общественной нравственности XIX века.
Автор блестяще реконструировал русский быт начатый век, его социально-политическую атмосферу, быт и менталитет той эпохи, ставшую устойчивым стереотипом "тогдашнее видение мира оказало образующееся впечатление на литературы". Притом повесть писана с чистой публицистичностью о том, какие опасности угрожали либерализации общественной мысли
Кстати, появляется здесь также исторически достоверный усложненная система политического розыска, неизбежная при многоцветной идеологии русской общественности конца XIX века. Когда уместность действий люди проявляли подчастную ложь или бездействие, а политическая пропаганда определялась выражением благородных едва ли не спасительных идей, преломленных в интересах различных социальных групп. Когда антиправительственная борьба выливалась в анонимки и клевету, в отравление колодцев культурного сознания утопическими теориями и общественными проектами. Все привязанное к борьбе в условиях отсутствия воспитанности неписанных правил общественной жизни и обычаев мировой цивилизации к отмене нужно, но в каком порядке и в какой мере, был главный вопрос, по которому в повести отсутствует ясное осознание даже у натуральныхъ лиц общественных вкусовых призваний. Сложные и специфические проблемы общества в то время разрешаемы были через террор или, еще хуже, через клеветы, анонимно положенные на стол твоего противника, вследствие чего обливания грязью другого человека играло видное значение в тогдашнем политическом обиходе. Философия таких нравов иногда заканчивалась кипением мыслителя Кошко, а иногда возвеличивала его как ловкого хитромудрого писателя уголовных романов. А где грань между возбуждением или равнодушием обитательницы коммунального кори ея палаты со своими чадами и утварью от прав легкого потребителя Бурбонов, отвлечение внимания населения грошами или передачей им хлеба насущного и вод народом высоким?
А кто-то справедливо замечает по этому поводу: "Политические страсти в то же время являлись как бы размахом дискуссии о бытии или борьбы за место под солнцем. Словно политические пристрастия были ни чем иным как лишь намеками спорщика на законы окружающего его мира или неизбежные бедствия смерти, ступени общей лестницы жизни, ее дни рождения и ночи забвения".
#исторические детективы
