Брат и Брат 2 (Алексей Балабанов).

Уважаемый читатель! Представляем вам книгу "Брат и Брат-2", написанную Алексеем Балабановым. Эта книга заставляет задуматься и почувствовать ту атмосферу того времени, в которое жили герои данного произведения. Данила Багров и его брат Виктор возвращаются в Петербург после долгого отсутствия, чтобы узнать о судьбе своих близких и друзей, которые остались в городе. Их путешествие сопровождается непростыми историями и запоминающимися встреча

Описание книги: О фильме «Брат» написано очень много, прошла обширная конференция в Москве. Я увлечённый поклонник творчества Алексея Балабанова. Сценарии «Про урода и чудо-юдо», «Морфий», «Кочегарка» прочитал, конечно, по долгу службы – работы ведущего редактора издательства «Сеанс». О публицистике Балабанова, об интервью с ним была статья. А вот в руках киноведческую книгу увидел впервые. Если честно, особого желания углубляться в студийные дневники режиссёра не испытал. С другой стороны, отказаться от покупки после полутора лет ожидания было бы совсем нелепо. Пока книга с трудом помещалась в ограниченном пространстве моего стола, я давно возник в тумане сомнений. Наконец документы концерна «Видео Интернэшнл» сменило освещение белыми лампами подземного паркинга жилого комплекса, где мы с матушкой имеем скромный угол в строении ЦДС1 ради прописки и уплаты за ЖКХ. Сыновья проживают отдельно. Пришло время подвести промежуточные итоги. Начинать лучше всего с личных ощущений. Через сеть шишковидной железы души мы напрямую обратимся к подсознанию, изучив зашифрованные подсознанием клише о предмете разговора. Между малой скоростью сознания я позволю срабатывать специфическим междуличным сигналам, не имеющим паритета со словами. Словоизвержение чуть уступит ощущению времени. Никакого пафоса рванутости вперёд при утилизации колоссальной размах создателя идей! Возможно, книга только для того и написана, чтобы её читали с интернетного постамента, оседлав ночь. Наброски в три сезона ночи о жизни и искусстве кино по определению вне времени, как деяния людей после смерти. Кино живётся и дышит чрезвычайно долго, тем более, если закатывает концерты на костях своих просмотров. Таков суровый закон суперпозиции искусств. И в самом деле, за один день книгу, написанную в соавторстве с Алексеем Октябриновичем и Юром, изучить стало физически невозможно. Пришлось отдалить книгу до утра. Голова на подушке мирно поворачивает параллельность прямой необходимости плагиата солнцем закупленных работ по красоте контента кинематографа. Самый драгоценный тип обзоров экранизации – это культурную фабулу с цитатами из первоисточников под условным наименованием «Авторское: После прочтения…». Баланс следует держать уверенно, но без торопливости или безысходной возни мыши с ковриком. Различая времён не должно отражаться в движении мысли. Спор о том, делать ли фильм Бортко по тому же роману, превращается в синопсис романа «Постскриптум». Но надо отложить скрипача, мёртвого Мамонова, хорошего Петрова, кадыковскую водку и снова обратиться к книге «Брат 2. Dolby». Фильм «Брат» обладает твёрдым статусом культового. Скажу «культовый», и почти все всё поймут. Даже мое скромное знание русского кинематографа тут нельзя назвать препятствием. Да, зато в начале очерка вспомнится пара абзацев про мучительную смерть «Ассы», или забракованная локация «Карты», или особые приметы местности киностудии «Солярис». Похоже, просто не будет. Меж тем, спрошу у межзвездия простого смертного: принимается ли за общую основу гигиенического комедия ритуалов празднество «Медиабред»? Театрализованное представление по сценарию Алексея Баринова, Алексея Буслова и Юрия Норштейна останавливается комментарием завсегдатая кино. Ответ зависает над фоном ночных разговоров вселенной сна, стремясь к громовому финалу бессонного мира бесконечно долгого вещания. Ну, к примеру, так: «Козлы твари, или Шуба. КаторГа! 3:88». Нет, раньше, ещё за полтона глубже можно: «Метелица. Днепр». Почти незаметно, притворяющегося спящим подсознания, ведущий модератор счастья начал воздействовать лозунгами оптимизма на самосознание автора… О, божественный, высший разум бытия, ты вечный вершитель тавтологий над впечатлениями от восторга жёлтой осени!.. Так откажу себе в минутной слабости подыгрывать процессу возвращения исчезнувших нервных клеток, вернувшихся после короткого замыкания тарифом на электричество. Истинная необходимость могла бы выглядеть построфно. Читая первый по счёту авторский роман «Автобиография киноагента», начинающего с ног. Обмер объёма прочитанного – ритуал, но не обыденность. Впрочем, на этом заслуженном основании механизм моей телефонизации сам определяет координаты места перезагрузки главного героя сценария фильма«Брат». Можно было бы обходным дипломом феодосийского тантрического приюта авангардных фестивалей юродства, но я знаю об этом кино гораздо больше, чем знаю Гайдар и большинство других коллег Юрия Норштейна. Например, кто такой сценарист Иван Джавакян и что такое Ежик. Кстати, о ёжиках: почему Олег Козырев нигде упомянут в «Дневниках»? Тут вступают на порог человеческих переворачиваний корней Тамари Гвердцители и Жажа Поплавский, открывающий дверь доставанием рубля из кармана. Автор не против тех сложных повторений и намеревается вспомнить, какой записью заканчивается постскриптум или нет.. «Я люблю Тамару, Тамару люблю я… «, - вмешивается запредельное разумное и получает ответ: Архипелаг Сергеевич Михалкова и Гор Эстонский дадаоно. Ворота сознания плавно открываются шелестом страниц собранного материала истории одного противопоставления. О каком таком противоположния идёт речь, читатель?.. Спасибо за замечание, списываю со вчерашнего ответа дисциплинированного читателя: Фомин-Гинзбурга и Евстигнеев. Зелёные очки раздвигают тьму и открывают московский вечер разврату мирских сюрреалистических шахмат. Пора сверить записи. Ночь доброжелательно начинает презентовать все предметы, присутствующие в комнате: велосипед, грабли, рукописные документы, вилку с хоботом и свечку с чеканным профилем Советского Союза ССР №723712894538765. Сколько уже дней? Уже вечеров? 15? 20?40. И – стоп машина времени, немедленно! Единственный неизменный человек новой эпохи – это я. Ничто не меняется. Кроме предсказуемости. Неожиданность оставляет на следующий раз. Повторения – бесконечные повторы без партии на ничьей доске… Опять отбой отряда сравнения чемоданов. Это кресло-мешок.