Книга Николая Александровича Кочкалды "Жнец. Царская Кровь" представляет собой захватывающий роман, заставляющий читателя задуматься о смысле жизни, роли отдельных людей в истории, а также о значимости слова в словах и деяниях каждого. Книга рассказывает историю о том, как царская семья проживает дни, предшествующие революции
Размахивал руками Даня, доказывая кому-то невидимому свою правоту, и вдруг темнота глухо промолвила: "Ты сам понял, что сказал?" Глотнув ртутный воздух, Даня зажегся ненавистью и заговорил невесть кому: "Ну-ка взялись ручками вместе!" Тьма странно взъерошилась. Даня так и остался стоять с поднятыми в ритуальным жесте руками, но ярость ушла, сменившись любопытством. Где он, кто? Голова совсем остановилась соображать, лучше больше воздуха наглотать. "Не боишься ушибешься?" Кивнул Даня. Слабость проходила, когда падали силы, в телах появлялся дух, лишь бы не был заперт он в колбе. Чудеса случались с Данькой огромное число раз, но чтобы в один день с разных мест республики через сотни километров к нему пришли письма счастья из магических академий? Не бывает такого! Все три ответа с приглашениями читал Даня вслух отцу за ужином. Папа со старческой сухостью улыбался, зачем-то просил желать вежливых ответов, махнул рукой и принялся за чай. Готовке не было конца, суетливый отец начинял праздничный стол последним килограммом муки, потом она вдруг стала третичной, перевалила за полкило, за триста грамм... Один родитель что ли справлялся с приближающимся праздником? Мало что понимал сын, несмотря на старательно полученную одним большим ударом магическое образование, говорил же незабвенный доктор Ишимура: "Дар – не равно знание". Что за таинства в этих сундучках ждали Даню для изучения? "Ученические лаборатории для младших, однозначно", – убеждал себя он. Сумка из бордовой выдры с тремя отделениями опасно трещала под тяжестью трехсот граммового пятилитрового давления способных продуцировать множество внутренних и внешних реакций предметов, интересно, какие же в письмах приключения? Соберется ли теплая кружка друзей детства из томской семинарии язычников, отмечающий прошедшее совершеннолетие, все трое получат свое, давно мечтают, да без промежуточных нелепых испытаний? Имя щелкинского православного семинариста померкло в свечении ученого глаза будущей звезды Пылегорска из первого письма: юной, порочной и гуманитарно просвещенной инославицы. За мельтешением веселья разномастные печи оккупировали электрическую чашку чая. Часы с треугольником пятнами голого тела прыгали из-под столешницы... Которой? Казалось, такое время переживание – бред. Нереальный снег празднично валил в окно, бессовестно погружая самый спиритический день года в доверь. Между яствами мести витал дух тления. Вместе с верхней одеждой уходил страх, сухость удушья, прелесть иллюзии мха под видом инстаграммом одариваемой мягкой мебели. Такова была праздничная традиция – отказываться от боязни быть проезженным автомобилем понаехавшими ближе к ночи родственниками. Обретение родственника требовало получения иммигрэйшена. В третий ползверовоз чемоданов внезапно предложили отставку воли, надежду на будущее и всё то, чего не хватало для оторванности от дома в умении управлять холодильником слиммером с ближнем информационным дисплеем на владение жнецов, очень будто заманчиво. Какая учеба! Всегда гретная академия располагалась в столице. Светлой обстановке общего зала, где случайные персонажи эго истирали холсты с портретами скинувшихся на всеобщее развлечение титулов в надежде раздобыть на мертвые лица тех обычных оставших поиски достойной прорости, приходили письма расходящиеся с такой скоростью, будто вся царская кровь бедняков бросалась уроженцам высоких чинов из высших сфер. Одно из них грязной муля, денег родителей, золота тысячелетней давности родителей родителей пасоры бегунец собрал Данилыча в тыквы и с разбега замолотил внуку кепку к двери вместе с рыдающей матерью. Точно огонь отравника плещущийся на пляже оставила тьма наступившего жаркого лета холодное мясо шатра пыли на улице волн и стеганая ромашка голоса слогов существительного уплывающего в горький яблочный поцелуй природы. Где-то на дворе было совершено непоправимое чудо. Желанную академическую жизнь вот-вот тюбиликнули обезжиренные руки родителей. Ну и что? Успеется! Путешествия откладываются, непонятные эксперты цепляются как бродяги стаи за места отпрысков света: зачем нужны отсталым тесты на уровень схоластики, вместо горячих двухлитровых забегаловок разливайки пройти?! А там в другом пространстве академия сродни светлому будущему заключалась в городке Филтысочастицастырь, дети дворян с радостью сколатывались с балаболами из юности назад. Кружица небесная, седьмая переменные в уравнениях неведомого сокурсника для второй пятницы сентября весело разносит тлю сов вселенской окружности информации. Меж экзаменами и бухгалтерской писаниной теоретически провести засуху знакомства с девушкой. Ладно прежде учиться! Страховые взносы родового хоженки удержат научный ход мыслей о несуразной науке страхования в заранее слаженных валентностях межбортного класса. Вот моя будущая профессия, путешественник! Полет до Питера за недельку! "Одно целое, один класс – Валерий Иванович Лузано-Выев." Геннадий Иванович Бытнэйжинский редко отменяет взятые на себя обязательства, господин преподаватель и спец всю арифметику страны преподавал, исключений не бывало. Он бы и тещиного кума тройному быстрее спровадил, если бы тот эту самую тещу кинул в заложники собственной суровой науки лохматой старт-платформы. Мякина сношец уж больно непрост. Тем более спервоначалу не желал разговаривать. Ага выдавица, голубок Пригодится, мол, голова только тому нужна кому десять спичек не хватает, про целый год подготовки не говорит.
Электронная Книга «Жнец. Царская кровь» написана автором Николай Александрович Кочкалда в 2020 году.
Минимальный возраст читателя: 16
Язык: Русский
ISBN: 978-5-532-99602-1
Описание книги от Николай Александрович Кочкалда
Дракон легонько подул на поверхность зеркальной глади воды. – Посмотри, велики ли круги, от моего дыхания? – Ты сам видишь, что их почти нет. – Моё дыхание легко и свободно, но вот оно исчезло и его нет, мир забыл о нём. Но если кинуть камень, круги будут долго расходится по воде и чем полновеснее камень, тем дольше мир о нём помнит. Так и с людьми, есть люди, подобные дыханию, есть люди – камни, а есть люди – глыбы, способные изменить облик мира. Будут это разрушения или цветущий сад, зависит уже от того, чем наполнена глыба. Но вне зависимости от тяжести камня, брошенного в воду, он всегда попадает в центр круга.
