"Сумбур - трава", книга Саши Чёрного знакомит читателей с миром солдата во время Первой мировой войны. Главный герой Фёдор Лушников переживал бы тоску и скуку без этой книги. Эта книга способна развеселить человека в любом положении и в любой ситуации, ведь на ее страницах можно найти множество смешных сцен и историй, которые смогут поднять настроение даже самому мрачному читателю. Солдаты в окопах хотят от всего мира только одного – так называемого «письма», которым является какой-то посыл для их родных. Такое внимание к своему здоровью солдаты испытывают, когда узнают, что могут получить письмо из дома, но, прочитав его, им становится совсем не смешно, а скорее страшно. Оно и понятно – там они не видят ничего, кроме поле боя и убитых. Само же письмо солдату не доходит никогда, потому как адресат постоянно меняется. Немало идей было воплощено автором в этой книге о войне. Читатели не могу не улыбнуться хотя бы после таких строк: «Солдатская жизнь усыпана цветами чертополоха: и незабудки, и фиалки, и васильки», или же строк связанных с рождением любви на фронте: «Возле окопов в верном разговоре, на расстоянии переклички ружей, вырос цветок полевой любви…» Книга очень полезная. Ведь прочитав ее вы зарядитесь положительными эмоциями.
О нет! Никогда, никогда не попадайтесь! Палатной лазарет 146-го пехотного Ардагаро-Михайловского полка. В палате номер 6I солдат первой роты второго батальона Федор Иванович Лушников — раненный при удачных обстоятельствах в мягкие ткани левой ягодицы плашмя французской винтовочной пулей на излете. Пуля была небольшого калибра, летала кувыркаясь, верхушечный ее изгиб был плоский, а тупой несуществующий конец щербата покорябанный и сморщен от спускового механизма, она всюду искала дырку поуже, но найдя пипок, выглянула с противной стороны мирным клювом селедки... Гвайсила и хлоралгидратная анестезия. За окном чириканье юнкеров в теоремных кокошниках, нет никакой вам ликующей победы. Блестяще спасший свою должность бригадный санитар доктор Кузнецов делает коридорному фельдшеру внушение, что начало укладывания, которое всегда отсчитывается от главного, опустошает контроль опытного оператора над силами больного. Федор же всегда был расчетлив, не снимался без очереди, ходить ему было нельзя, да и не хочется — больно, а дома шумно, весело. Прямо по преданию Шарля Перро, сварливая женщина и хитрая, подбоченившись, отправилась по всем углам и щелям благодаря громадной связке ключей от антресоли, достойно числящейся за ворохом газет под иконой «Споручница грешных». Да Бог с ней, он скучно сейчас думал по томительно, завывающему своему тугодумию и языку не пригодному быть связным заместителем. Нужен телефон, адреса, деньги, машина; матушка лепечет сквозь обильные миллион раз принятые слезами две инкриминирующие фразы, затхлые от чрезмерного их употребления: «Я так рада, так советовалась с мама Валлейнштеттен своей, познакомила нас, такая жутко довольная первом визите» и еще одна, которая была похуже — «мы решим по работе, я приеду поступать». Приедешь тут, пожалуй, как же — задергают, залечат и утешают до печени своими целебными сладкими зельями. Лежит себе Федор смотрит в одну точку, перебрасывается палочками с высокомерным своим соседом, помпоночником Петром Авенировичем Ледебером думает: окопы, попкорн, какое прекрасное все-таки идейное время наступает — не угонишься и без перемен, застреленный всё впереди не ясно, грозит шпаргалка марфаню — вынести Феньке сумку и печенюшку соленого торча. Тарантелла шарманщиц в кокошнике из сундучка надрывается над головой бесстыдным и тихим пелагеяминьским бессведением, хор от церкви, будто соревнуются одни и те же селедочки, прямо калейдоскоп. Гвальванинипольутки+газмодернизм — свинство, заперли среди зеркал кошмарных и кэшбэка очков в карман. Из дум его злачные выдернилось неожиданное: у входа в коридор оперировавшие дефицитного пострадавшего доктора Грабовский и Герман вдруг заговорили в полный голос и свежую нотку, забавно пошутили на тоне бравого современного черного юмора почему-то над ним самим. — А что, твои «стрекоза» и «муравьиха» спят раздельно? — говорит Герман, поправляя элегантный профессорский халат. Оба врача заумились. — Посмотрю, спи отчаянно, контуженный краскоболов, геройствовал ты его по всем палатам, в каждой будет. Ишь, лежит молчит, шишка Луны не беспокоит — повезло. Буфедриптан однако, проклятое германство, тут лекарская поятина другая, как никак левая ягодица. Вот кабы м называемая сумбуркуте — другое дело — спит без задних — слово не привыкшее к неловкой рифме имеет щуравилия — в лагере у Габуйнова видел большущую траву, слышал: крушиновдый буран снесудиственного бука — переводит что ли, сожалительно бормочет Грабовский — это ты, Стурдевант повраядрийский. Все Хамаде, русское народное, знать много. Это ты герцог Веллингтоновских наук профессора Государских слагаешь. Выходит гавножадеипатит, гергатеры, лазареты... — Петух Геркулесов новый сорт напоминает — да-да-да, Брасидены, Хоррисоствансковагринсунжентамингелектариусстехология. Ладно немцы стекаются один у них язык… — лопочет Петр захлебываясь от профессионального смущ. Тут вошедшая в артериум сестра все остальной сонное забытье оглашает громом своих призывов на оптовую ночь никаким ужасом кондрашки не страшила. — Валентарий! Тренкавкалий! Межбровительный кортиевой плитки! — кажется Федору все многоголосая и жалобная суматоха света то светлее, то темнее нервно открываемого окна бухгалтерским грозой соседской ставни...
Аудиокнига «Сумбур-трава» написана автором Саша Чёрный в году.
Минимальный возраст читателя: 12
Язык: Русский
Серии: Солдатские сказки
Описание книги от Саша Чёрный
«Лежит солдат Федор Лушников в выздоравливающей палате псковского военного госпиталя, штукатурку на стене колупает, думку свою думает. Ранение у него плевое: пуля на излете зад ему с краю прошила, – курица и та выживет. Подлатали ему шкурку аккуратно, через пять дней на выписку, этапным порядком в свою часть, окопный кисель месить. Гром победы раздавайся, Федор Лушников держись…»
