Автор: Александр Саенко В мире существует множество примеров рукотворных кошмаров, созданных человеком.
Самое смешное, что нынешний пример сейчас почитается как образец скупой северной красоты, хотя тысячу лет назад он мог претендовать на статус «северного рая».
Что это за пример? Исландия.
До того, как первые люди заселились, Исландия была на треть занята лесом.
Да, этот лес состоял из исландской березы, не самого лучшего дерева.
Но он был там, и остров очень понравился первым скандинавским поселенцам, прибывшим в разгар климатического оптимума.
Много свободной земли, оптимально + Гольфстрим - на улице не слишком жарко, естественно, но и не слишком холодно.
Леса, пресная вода.
«Лишние» леса первыми пошли на дрова – ведь овец надо где-то пасти.
Когда дрова были не нужны, лес просто сжигали.
Потом стали вырубать ради древесины, так как коряги не давали ей острова, а возить бревна с континента было дорого-с.
В общем, уже в 1100-х годах лес из обыденности превратился в редкость, участки с рощами и зарослями стали предметом личной роскоши, как серебро или большие стада.
Простые поселенцы весьма сожалели о том, что дерево само по себе стало элитным материалом.
А потом медленно, но очень неизбежно пришла «пушистая северная лисица».
Для начала пара извержений добила леса.
Попыткам некоторых исландцев посадить искусственные рощи препятствовал медленный и неохотный рост исландской березы, а также свежий толстый слой вулканического пепла, придававший и без того не особо плодородным почвам сильную кислотность.
Кустарники альпийских лугов поедаются козами или используются на хворост. Зарослей больше нет, и от эрозии уже ничего не защищает. Плодородный слой, который все время до прихода неспокойных скандинавов рос очень неохотно, под весенним половодьем и осадками смывается в реки.
Остальное уносится в долины сильными ветрами.
Результатом являются серые пустоши и опустынивание.
Люди, живущие там, быстро, всего за сто лет, превращаются из богатых земледельцев в нищих, изнуренных постоянным риском голода (ведь лугов, то есть сена, становится все меньше и меньше).
Спустимся с гор ниже.
Поваленный и сгоревший лес, присыпанный золой, приподнял почву.
На этих новых холмах ничего не растет, так как слоя плодородной почвы еще нет, старый скрыт глубоко под поверхностью, а новый.
см.
выше.
Здесь по-прежнему живут «бедно, но чисто», но пройдет еще сто-другая лет, и местные жители в хтоническом ужасе догонят жителей предгорных районов.
Спустимся на равнину? Спойлер: не лучше.
Типичный равнинный пейзаж современной Исландии.
Тонкий плодородный слой частично поврежден осадками и частично поднят замерзшими грунтовыми водами и осадками.
Да-да, тот самый пасторальный исландский пейзаж – такой же признак экологической катастрофы, как и условный «Рыжий лес», как бы невозможно их ни сравнивать Леса, который когда-то покрывал обширные равнины между Сельфоссом, Рейкьявиком и предгорьями, больше нет, а климат резко ухудшился.
Ничего еще не понимающие поселенцы, ошеломленные пронизывающим ветром, лихорадочно утепляют свои дома глыбами дерна.
Плодородная почва кусками скатывается в реки, потому что на склонах уже не растет ничего, что могло бы удержать ее.
Основной слой дернины на равнинах пропитан влагой дождя и особенно снега; зимой все это замерзает и образует ледяные линзы; весной образуются проталины.
На острове устанавливается «экономика неурожаев»; бедный год с легким голодом - это нормально и прекрасно, потому что может быть и плохой год, когда нет сена, плохо ловится рыба, а скот подвергается выделению сернистых газов и погибает. Плохих лет становится все больше и больше.
Климатический оптимум заканчивается, температура падает с тогдашних «+4 относительно средней» до морозных «-4».
Нехватка ресурсов вызывает горечь и тупое раздражение.
Кровная месть возникает уже не из-за сильных оскорблений, а из-за небольшого леса, того, что кто-то косо посмотрел, приглянувшегося пастбища и так далее.
В разгар захватывающей резни поселенцы не заметили, как из годи (неформальной позиции, стоящей где-то посередине между властью, вождём и судьей) резко поднялся «большой годи», которого не заботили устоявшиеся традиции хрупкое равновесие, и с удвоенной силой принялись выяснять, кто из них Годи самый крупный на острове.
Король Норвегии Хокон IV, наблюдавший за этим с континента со средневековым аналогом попкорна и читавший произведения одного из больших богов Снорри Стурльсона, решает принять участие в веселье и медленно подминает под себя всех «больших богов».
.
По пути в 1241 году убийцы короля зарезали Снорри в его собственной бане (ибо он был слишком суетлив, не желая подпадать непосредственно под короля).
Через какие-то двадцать с лишним лет независимых правителей больше не останется, и Исландия присоединится к Норвегии.
«Ну ничего страшного, главное, что горы на самом деле не огнедышат, смотри, Гекла спит со времен лесов», — примерно так рассуждали исландцы, глядя на все это со стороны и вспоминая 1100 год и извержение Геклы.
Каждые десять лет вулканы приправляли горькую жизнь поселенцев очередной дозой пепла и лавы.
Но главное веселье было в пути.
Знак, полученный кровью и пеплом, гласит: «Если бы Гекла не извергалась долгое время, были бы беды».
И вы не поверите, пришла беда.
1300 г.
- извержение Геклы, и теперь извержение находится на четвертой стадии (это как Оджафьятлайокудль в 2010 году).
30 тысяч квадратных километров покрыты 0,3 кубических километров пепла.
Некоторые фермы исчезают с лица земли, плодородные долины превратились в серые пустоши.
Скот не может пастись – зола, даже слегка рассыпанная на лугу, «отравляет» ее, поедающий ее скот портит зубы и десны и не может нормально питаться.
Задолго до Соммы диоксид серы начинает газовую атаку, поднимаясь из трещин.
Люди открывают «Новую Зеландию» — режут скот, едят лишайники и водоросли, молятся, выходят в открытое море ловить рыбу (для исландских лодок — лотерея а-ля Русское лото).
Постепенно богатейшие экс-Годи беднеют до уровня обычного крестьянина, зажатого норвежскими пошлинами.
По иронии судьбы именно в этот момент зазвучала лебединая песня средневековой исландской культуры.
Большинство саг, ходивших только в устной форме, были записаны в это время, и остается только догадываться, какие шедевры погибли вместе с рассказчиками.
Однако природа и довольно бессовестная политика норвежцев, грабящих собственное имущество, все же взяли свое.
Они разгромили последних национальных героев и обложили налогами сверху.
Саги стали заменять «римами» — рыцарскими балладами, переложенными на местный лад. Столы стали покрываться страницами рукописей, так как все учение оставалось в стенах монастырей.
Местные ремесла пришли в упадок, поскольку иностранцы и норвежцы наводнили рынок (относительно) дешевыми ремесленными изделиями.
Лес, недавно посаженный в XX веке.
Никаких больше лесов.
На половине острова деревьев не так уж и много — почвы больше нет, только серый гравий, зола и песок.
Юг опустошен очередным извержением 1389 года.
Воды переполнены иностранными, в основном немецкими и английскими рыбаками, потому что «большинство исландцев не могли себе позволить нормальные корабли.
Где-то в эту эпоху последние известные гренландские поселенцы приплыли в Исландию, остальное население вымерло, причем до сих пор толком не известно, как.
Остров медленно погружался в нищету и тьму, из которой вышел лишь в середине ХХ века.
В остальное время слово «Исландия» было синонимом мрачной, нищей и безысходной пустыни.
Автор: Александр Саенко Оригинал Теги: #Популярная наука #Экология #история #история #Исландия
