Программист, назовем его Стас (потому что так его зовут), всегда любил, ценил и уважал свободу выбора.
Он считал демократию лучшей политической системой, которая позволяет каждому гражданину самостоятельно выбирать, что и как делать.
Стас искренне верил: если дать человеку свободу, он выберет именно то, чего хочет его душа, и займётся делом всей своей жизни.
В этом деле он будет развиваться, добиваться успеха и обретать смысл жизни.
Выбирая свою первую работу, Стас искал демократию.
Он отверг все предложения от конечных клиентов и сомнительных компаний с агрессивными боссами.
Но он принял предложение компании, предоставлявшей услуги по программированию и настройке 1С.
Потому что там была демократия.
Стас нашел то, что искал.
По крайней мере, он так думал.
Демократия
Все было устроено очень просто.Программистов пару десятков — как молодых, как Стас, так и со стажем, опытных специалистов.
Есть пара сотен клиентов, которым периодически нужно что-то исправить, улучшить или автоматизировать.
Клиент представляет свою проблему и просит ее решить.
Здесь началась демократия.
Исполнителя для задания можно было найти только самому.
Каждый запрос выбрасывался в общее информационное пространство, как на биржу труда, и откликался тот, кто хотел взяться за задачу.
Так получилось, что никто не ответил.
Бывало, стояла очередь, и тогда менеджер устраивал «обратный аукцион», как при госзакупках — выигрывал тот, кто сделал дешевле.
Если никто не ответил, задание куда-то исчезло.
По слухам, в другое ведомство.
Несколько дней Стас не знал, как распорядиться предоставленной ему свободой.
Он плохо понимал, что именно нужно сделать в каждой задаче, и пока он думал и гуглил, кто-то перехватывал задачу.
Стас с трепетом смотрел на те просьбы, которые никто не воспринимал – наверное, там было что-то ужасное.
Наконец Стас решился.
Свобода свободой, а зарплата сдельная.
За два дня наблюдения Стас примерно запомнил, на какие задачи люди реагировали быстрее всего — что-то вроде «отвалилась лицензия» или «касса не отвечает».
Я сел в чат, поймал первую попавшуюся отвалившуюся лицензию и вызвался ее починить.
Стасу повезло.
Лицензия отвалилась на ноутбуке директора, который редко пользовался системой, т. е.
задача была не срочной, а просто важной.
Стас подключился, провел пару часов за ноутбуком режиссера и одновременно с Google, и все получилось.
Появилась уверенность в себе, и Стас решил закрепить свой успех.
Он взял на себя новые задачи, связанные с лицензиями, и вполне успешно их решил.
Меня немного волновало, что я до сих пор не написал ни строчки кода — ведь я устраивался на работу программистом, а не специалистом по Эникею.
Однако со временем мысли о программировании приходили ко мне все реже и реже.
Было слишком много проблем, которые можно было решить методом тыка и перезагрузкой.
Перезагрузите кассу, обновите программное обеспечение, подключите сканер штрих-кодов, коды маркировки заказов и т. д. Как оказалось, такие услуги чертовски востребованы, и на них можно неплохо заработать.
Стас стал присматриваться к остальным программистам и заметил: все вели себя примерно так же, как и он.
Почти никто не программирует, все делают Эникей.
И все хорошо зарабатывают. Даже старые перцы, сидящие здесь уже 10 лет, отличаются только тем, что им не надо гуглить «смена закрылась с ошибкой, теперь не откроется, что делать».
Иногда тихими зимними вечерами Стас задавался вопросом, правильно ли он поступает. С одной стороны, глядя на старые перцы, он понимал: я не потеряюсь.
Работы много, и она по-прежнему связана с программированием, хотя и весьма косвенно.
Возможно, когда-нибудь, чуть позже, он вернется к настоящему программированию.
С другой стороны, Стаса, как любителя демократии, мучил философский вопрос: был ли сделанный им выбор свободным.
Или решение было вынужденным.
Или он свободно выбрал вынужденное решение.
Я по своей воле решил: буду делать то, за что платят деньги, здесь и сейчас.
Или здесь нет свободы воли, а есть злая сила, которая заставляет выбирать то, что выгодно ей, этой силе? У меня голова кружилась от этих мыслей.
Опыт, хоть и виртуальный, принес немало неприятных моментов.
Поэтому Стас решил от него избавиться и прекратить муки выбора.
Все, что ни делается, все к лучшему.
Быть по сему.
Однако этого не произошло.
Наступил кризис 2008 года.
Руководство компании почему-то очень испугалось и решило превентивно сократить штат. Стас, будучи сравнительно молодым сотрудником, попал под эту жатву.
За время работы в компании Стас не написал ни строчки кода.
И пошел туда, где маячила относительная стабильность, - на завод. Потому что это ипотека.
Архипелаг ГУЛАГ
На первом заводе Стас был единственным программистом.Там система уже была внедрена; его нужно было только поддерживать и развивать — дорабатывать по запросам пользователей и начальства.
Стас так и сделал.
Естественно, в этой работе не было ни выбора, ни свободы буквально вообще.
Любую задачу нужно было выполнить, без вариантов.
Неважно, сможешь ты это сделать, ты не сможешь это сделать, это сложно, это просто, придется программировать или придется возиться — никого не волнует. Настоящий лагерь, если не концлагерь.
В первый день Стас написал 30 строк кода.
Это на 30 больше, чем за всю его предыдущую карьеру.
Когда я писал код, чуть не плакал от бессильной злости.
Проблему нужно было решать «прямо сейчас», а ее директор (главный бухгалтер) забегал каждые 5 минут и спрашивал, когда же она наконец будет готова.
Чем дальше, тем больше.
К счастью, у Стаса была хорошая базовая подготовка по программированию еще в колледже, поэтому он поступил довольно быстро.
Он встретил людей и понял, что это вовсе не лагерная охрана, а такие же заключенные, как и он сам.
Но над ними или позади них всегда есть кто-то или что-то – злая сила, гонящая их вперед и вверх.
У них также нет опции «не делать».
Эту злую силу Стас грубо определил как «необходимость», точнее, как «бессмысленную необходимость».
Он не видел никакой пользы в большинстве проблем, которые решал.
Было ощущение, что тоталитарная система, в которой он оказался, просто хотела, чтобы он был постоянно чем-то занят. Чтобы не было времени думать.
Но Стас подумал – вечера, слава богу, были в его распоряжении.
И я скучал по демократии.
С невероятной теплотой вспоминал он о своей прежней работе, о свободе выбора, о духе людей, не скованных какой-либо бессмысленной необходимостью.
Примерно через полгода Стас решил уйти с завода в надежде обрести демократию.
Может быть, не абсолютный, но, по крайней мере, с большей степенью свободы.
Я выбрал компанию, которая занималась оптовой торговлей.
Там действительно было больше свободы.
Теперь Стас мог выбирать, какое задание сделать первым, а какое вторым.
В торговой компании, в отличие от фабрики, не царил бухгалтерский учет. Однако присмотревшись, Стас понял, что судьба снова его обманула.
Какая разница, в каком порядке вы выполняете задания, если все равно придется делать их все? И Стас снова отправился путешествовать по архипелагу.
Работал в нескольких компаниях - производственных, торговых, розничных, аптечных сетях, грузоперевозках и т. д. Везде было одно и то же: бессмысленная необходимость и никакой демократии.
К этому времени кризис закончился, и первая компания снова начала набирать программистов.
Узнав об этом, Стас тут же отправил туда свое резюме.
Конечно, они его взяли.
Но не в тот отдел, где он работал, а в секретный и неизвестный.
Тот самый, который забирал задания, на которые никто не реагировал.
Но Стаса это не волновало.
Главное, что свобода и демократия готовились вернуться в его жизнь.
Стас был счастлив.
Камера пыток
Но счастье длилось недолго – всего полдня.Отделение, куда попал Стас, было не ГУЛАГом, а настоящей застенком.
Итак, это ведомство получило задачи, которые «демократы» не взяли на себя.
Но это был лишь маленький ручеек по сравнению с бурной рекой задач, поступающих напрямую от клиентов и менеджеров.
В основном задачи программирования.
Нужно было и проблему понять, и разобраться, как она работает, и придумать решение, и клиенту «продать», и отстоять перед начальником (он действительно знал свое дело), и код написать, и отладить, и протестировать, и сдать клиенту, и убедиться, что все работает (тоже точка зрения начальника).
Но это не самое худшее.
Самое дикое было, кто и как распределял задачи.
Это сделал только босс.
Его не интересовало чье-либо мнение – по крайней мере, так казалось со стороны.
Принцип выбора исполнителя был предельно прост: дайте задание тому, кто, решив его, узнает что-то новое.
Соответственно, каждое задание было пыткой.
Если, не дай Бог, вы скажете, что не хотите решать эту проблему, или боитесь, или не знаете, как, не сможете, то она обязательно к вам придет. Как будто начальник специально хотел, чтобы этот человек страдал.
А если под пыткой начинал стонать, то оно усиливалось.
Поэтому все старались молча переносить муки.
Однако был и обратная сторона – начальник никогда не оставлял человека наедине с заданием.
Точнее, так: он давал мне помучаться какое-то время, потом вникал и давал подсказки или подсказки.
Он не решил Стасу проблему, но указал, в каком направлении копать, о чем почитать, на что еще можно обратить внимание.
А еще Стас заметил, что он хорошо умеет решать задачи.
Почти любой.
Опыт, полученный в ГУЛАГе, начал сказываться.
Он не был настолько разноплановым, чтобы вообще не испытывать трудностей, но большинство задач уже не ставило Стаса в тупик.
Теперь, по наблюдениям Стаса, опыт начал накапливаться просто устрашающими темпами.
Каждый день он узнавал что-то новое.
Но он продолжал страдать от мысли, что ему нужна свобода.
Опять же по вечерам Стас много думал.
Его ужасно угнетала необходимость, которая была еще более бессмысленной, чем на заводе.
Там хотя бы можно было проследить цепочку, по которой нужда передавалась из рук в руки, пока не дошла до Стаса.
Здесь цепочка очень короткая: начальник и Стас.
Этот человек создал необходимость и лишил свободы осмысленно, сознательно и целенаправленно.
Как будто он издевался надо мной.
Стас хотел демократии.
Он мечтал снова выбирать себе задачи.
Развивайтесь в том направлении, которое вы выбрали.
И не тот, который выбран больной фантазией клинического садиста.
Поэтому Стас пошёл увольняться.
Новая демократия
Начальник очень расстроился, когда Стас пришел увольняться.Но он предложил альтернативу – перейти в отдел, где Стас начинал свою карьеру.
Начальник взял на себя все формальности и договоренности.
Немного подумав, Стас согласился.
«Теперь все будет иначе», — подумал он.
Демократия и свобода.
Он сам будет выбирать задачи, соответствующие его собственному плану развития.
И Стас с жадностью начал осознавать свою свободу.
Но вот проблема: он не знал, в каком направлении хочет развиваться.
За несколько лет он настолько привык жить в тоталитарных системах, что давно разучился выбирать.
Долгими вечерами он думал только о необходимости свободы, но никогда не думал о том, как он ею воспользуется.
Сейчас этот вопрос стал жизненно важным.
Стас решил, что не нужно предаваться мукам выбора, сидя на работе.
Вам придется работать на работе.
И когда он решит, в каком направлении двигаться, когда выберет для себя цель и стратегию развития, тогда он начнет осознанно формировать портфель задач.
Однако какой-то критерий выбора задачи все же должен быть.
Раньше, в начале карьеры, он делал то, что мог.
Коллеги тоже.
Соответственно, они знали, как делать то, что делали – получился замкнутый круг.
Следует отметить, что за время путешествия Стаса по ГУЛАГу и застенкам в ведомстве ничего не изменилось.
Пару дней Стас думал, как ему выбирать задания.
Пока он вдруг не заметил, что уже поставил себе задачи на месяц вперед, и даже не успел заметить, как это произошло и чем он руководствовался.
Вечером опять посидел, подумал и понял: он выбрал задачи, в которых было что-то новое для него.
Приобретенный автоматизм, вероятно, сработал.
Однако на этот раз страданий не было.
Он даже не заметил, как сделал этот выбор.
Стас подумал и решил: пусть будет так.
Он будет выбирать задачи не раздумывая.
Пока он не выработает свою собственную стратегию.
Тем временем дела Стаса шли в гору.
Зарплата очень быстро стала заметно выше, чем у коллег вокруг.
Ему стали предлагать задания напрямую, минуя общий обмен.
Посмотрел и решил, брать или нет. Что не взяли, отдали «в общак».
Он продолжал выбирать, чему его можно научить.
Однако, как бы я ни старался, я больше не мог делать это неосознанно.
Стас быстро освоился.
Я напоминал себе то ли школьного учителя, постоянно увеличивающего сложность заданий, то ли тренера, увеличивающего нагрузку и дающего упражнения для мышц, названия которых известны только узким специалистам.
Иногда он пытался понять, почему продолжает традиции «камеры пыток» и истязал себя.
У него была свобода выбора в самом начале, есть она и сейчас.
Почему он использует эту свободу так по-другому? Почему он выбирает трудный путь страданий? Может быть, это отпечаток ГУЛАГа? Какая-то версия стокгольмского синдрома? Это привычка или потребность в мучениях и трудностях? Или наоборот – сейчас он все делает правильно, но тогда, в начале, он неправильно воспользовался своей свободой, и поэтому его уволили? И пока Стас думал, его успехи укреплялись.
Начальство заметило и пригласило Стаса возглавить группу программистов внутри отдела.
Он согласился.
Встал вопрос, как организовать работу.
Стас сказал: работай, как работал.
Но программисты сказали: мы не для того к вам пришли, чтобы работать, как работали.
Мы хотим работать как вы.
Научите нас.
Мы хотим быть похожими на вас.
На вопрос «где демократияЭ» Стас так и не ответил.
Правда, я перестал искать ответ. Теги: #Карьера в IT-индустрии #Читальный зал #Управление персоналом #кто знает что
-
Лучшая Игра 2008 Года. Пк
19 Oct, 24 -
Nokia Анонсирует Prism. Два Куска
19 Oct, 24 -
Успешное Внедрение Siem. Часть 2
19 Oct, 24
