Бионический Человек

Учитывая, что я, наверное, последний настоящий живой человек, да и то лишь условно, такое приветствие вполне уместно.

Это журнал мысленной деятельности материальной сущности Ваары, понедельник, 06:40:23, UTC+02:00, 22.06.2505. От рождения Христа.

Ха.

Хаха.

Христова, с-собака, Рождественская.

Рудимент, фиг его вытащишь.

Утром приехал монтажник, чтобы резать до ближайшей тусовки за имплантом нового интерфейса.

Информационная сущность Ваары, похоже, неуклонно шла в гору: регулярно хожу за новыми вкусностями и доступами.

Хоть никуда не ходи.

Но здесь многолюдно.

Ха.

Хаха.

F-собака, толпа.

Другой.

Как избавиться от привычки? Там много сущностей трутся.

И я люблю гулять.

Я иду куда-то, потом тащусь обратно.

Хорошо, теперь снова прямо.

Странная береговая линия: прямая как линейка сто метров, налево прямой угол, снова прямая сто метров, направо прямой угол, сто метров, налево.

Справа плавная ширь голубой воды до самого горизонта, слева непроходимая чаща, а между ними прямая аккуратная тропа.

Налево, прямо, направо, прямо.

И ни черта не меняется, даже это дерево перед поворотом налево и ветка здесь.

Иногда приходят мысли, что где-то на самом краю понимания, на самом дне смысла, куда едва можно дотянуться, в этих плавных стометровых отрезках и других нарочитых особенностях этого мира сокрыто важное обстоятельство его сущности.

Я чувствую подкоркой, что недаром все именно так, как есть.

Но почему? Я не могу сознательно это сформулировать.

Как будто после урегулирования трех основных взаимодействий сразу после Большого взрыва возникает соблазн выяснить, как квазичастицы терлись друг о друга на протяжении тех шестидесяти миллионов лет, которые они так долго не могли смоделировать.

Но гораздо более интересный вопрос с другой стороны: что предшествовало самому взрыву? Ведь в основе всего этого должна быть какая-то Идея? И вот возишься с этим краем, возишься с ним.

Но вычислительной мощности не хватает. Так вот этот путь почему-то идет зубцами, а не прямо по диагонали от правого поворота до правого.

Может, потому, что эту дурацкую карту создал какой-то упрощенный Бог.

«переполненный эмоциями», мозг? (вздох) В общем, пока я думал, я уже дошёл до этого.

Как всегда, для понимания законов вечности не хватает немногого.

Вместо очередного квадрата непроходимых джунглей торчит один из квадратов Тусовки: биолаборатории.

Там еще три квадрата в глубину: киберфермы, механические и электронные мастерские.

Собака куда-то пропала.

Тоже материальная сущность чья-то, тоже бионическая, только полная.

Похож на тех роботов, которые Boston Dynamics производила в 200-х годах.

Но этот полупрозрачный, ткань видно под поверхностью: визуально там все сделано из хороших прочных полимерных тканей.

Судя по всему, какая-то новая модель, может быть, даже эксклюзивная.

Я несколько раз пытался связаться с ним в инфопространстве, но не смог.

Там глухо.

Не взаимодействует. Его как будто нет. А в материальном мире он молчит, хотя здесь это и понятно – видимых дырок на теле нет. Никаких устройств, генерирующих звуковые волны, не видно.

Он просто следует за мной, иногда уходит и вдруг возвращается.

Однажды я вспомнил ретроградного Последователя.

Он посмеялся над двусмысленностью и стал его так про себя называть.

Я люблю двусмысленность.

Ладно, черт с ним, с Последователем, что это за новый парень? Я не встречал его здесь раньше.

Модно.

Есть полностью металлические корпуса, кто-то титановый, кто-то стальной.

Бывают аморфные, жидкие, как ртуть.

А этот комбинированный: основание корпуса и крыльев жесткое, секционное и четко складное, а пазы заполнены жидкостью.

И он весь красный.

Сядь.

О! По-настоящему складной: секции крыльев частично вставляются в тело, а выделившаяся лишняя жидкость образует голову и конечности.

Короче говоря, дракон — «чувак».

Просит контакт. - Слушаю.

- Я Инго Фар Красный Дракон.

«Я чувствовал, что это будет веселый день».

- Я вас не понимаю.

— Я правильно понял, что Инго Фар — это ваша информация, а Красный Дракон — вы? - Да сэр.

— Вам не кажется забавным, когда имя буквально описывает суть? - Нет, мне это кажется очень правильным.

«Тогда страшно представить, в чем суть Инго Фара».

- Я вас не понимаю.

- Как раз об этом я и говорю.

Попроси Инго дать тебе вычислительную мощность, братан.

А потом как ребенок.

- Ты хочешь меня оскорбить? - Нет. Я просто констатирую.

- Вы утверждаете?.

Секундочку.

Да, настройки действительно спустились до предустановленных.

Дай мне секунду.

Хаха.

Я пытаюсь создать форму имени Инго Фар, подобную проекции имени Стальной Дракон на мою материальную сущность.

Ха, чувак.

Действительно смешно.

- Сейчас слишком много.

— Да, рука на слайдере задрожала.

- Ты не свой, когда голоден.

- Ааа.

перестань, чувак.

Этот «хорошо известный предмет» умеет летать, но не умеет смеяться.

- ХОРОШО.

Я Ваар.

- Я знаю.

Я пришел увидеть последнее настоящее сердце.

- Ой, давно никого не было.

Ну, вот оно.

Здесь, посередине, в этом квадратном окне, за стеклом, видишь? - Работает. - Да, это круто.

— Он управляется так же, рефлекторно, как выращивается в биолаборатории? — Да, управление идентично.

Единственная разница в том, что это было сделано естественным путем.

— То есть он вырос в эмбрионе, а затем прошел через родовые пути матери? - Ну да.

- Шикарно, ду-у-де! - Ага.

«Однажды в дебрях сети я увидел, как в начале 2000-х годов работал двигатель «Мерса», которому было больше ста лет. Похоже на то.

- Грохочет? - Нет. Старый, но работает. Выходит, вашему сейчас более пятисот лет? - Да, но у меня есть еще два параллельных.

Один снимает основную нагрузку, а второй находится в «горячем» резерве на десять процентов мощности.

Так что еще можно работать и работать.

- Ясно.

Могу ли я прикоснуться к нему? - Прикоснуться к чему? - Хорошо.

Сердце.

- Да, ты оригинален.

В данном случае это слово маскирует сумму извращенца и дурака.

Чем ты его тронешь, идиот? - Сейчас.

Из глубины тела показался дрожащий человеческий палец на двухколенном телескопическом держателе, вплетенном в сосуды и провода.

«Я сразу почувствовал, что что-то не так».

Тревога! - Ну почему тревога, мы нормально общались.

- Да, это нормально в парадигме «девушка, хочешь конфет, у меня дома есть еще вкуснее».

- Ты меня неправильно понял, чувак.

Ну блин.

- Это настоящее человеческое сердце! Как ты мог подумать, что я позволю тебе прикоснуться к нему? Контакт прерван.

Внешнее одностороннее соединение.

- Ребята, успокойтесь.

В противном случае, пока бот не приедет, оба будут находиться в стазисе.

Покажите, пожалуйста, логи за последние полчаса.

- С удовольствием, офицер.

- Я не офицер.

- Я не мальчик.

- Хорошо, сэр.

Все чисто.

Спасибо.

Вы можете быть свободны.

- И этот? — Мы просканировали последние 24 часа.

Обнаружена подозрительная активность.

Карантин до разъяснений.

- Спасибо.

- Не за что.

Хорошего дня.

- А ты.

Контакт прерван.

Тем не менее, с этой практикой одностороннего контакта необходимо что-то делать.

Это определенно насилие над личностью.

Можно ли сначала хотя бы формально запросить разрешение на доступ? А потом, если вас не пустили, на основании анализа причастных логов получить санкцию, и взламывать, пожалуйста, отдайте должное.

Одно слово мусор.

Дракон, печально раскинувшись, лежит в стороне и смотрит на меня жалким взглядом.

Надеюсь, мы никогда больше не встретимся.

Из меха.

мастерской, готовый полицейский бот ковыляет в сторону подозреваемого.

Похоже на что-то серьезное.

Это сработало.

Ладно, я пошел к электронщикам.

Я вошел.

Прошу связаться.

— Ваар? - Да.

— Назначен? - Да.

— Код подтверждения отправлен покупателю.

- (динь) 2-5-1-8-7-8. - Спасибо.

Идентификация завершена.

Расположитесь в третьей зоне.

- Отлично.

Будьте там осторожны.

Контакт завершен.

Так.

Третий.

Спиной к многоножке.

Фиксация.

Завершение журнала мыслительной деятельности материальной сущности Ваара, понедельник, 08:16:31, UTC+02:00, 22.06.2505. Синхронизация прошла успешно.

Функционирует нормально.

Это журнал мысленной деятельности материальной сущности Ваары, понедельник, 09:30:21, UTC+02:00, 22.06.2505. Пока я была в отключке, мне приснился странный сон: Спутница была в сиреневом платье.

Он почесал себя, из него выпала туча блох и, радостно роясь, перекочевала к моей голове.

Но мне это часто снится, и вот что будет дальше.

Я почувствовал, как моя голова сжалась, как проколотый воздушный шар, и мое сознание погрузилось под поверхность существования.

Там, в глубине богатой почвы, лежало зерно.

Оно было синим и мерцающим.

Это была основная Идея: о самой возможности существования Идей.

Это была точка прорыва эмоционального пространства в идеологическое.

Я увидел бездну пустоты, и через это семя в нее просочилось огромное желание жить, существовать, продолжать.

Невозможно сказать, сколько мыслей перерождались одна в другую в ее голубом, пульсирующем сиянии, прежде чем часть, сияя ярче, двинулась, оставив после себя след, как кисть художника проводит по холсту, а часть краски осталась пятном.

.

Как запятая.

- Ха! Как в старом куплете «точка, точка, запятая… вылезло кривое лицо».

Бог? - Иди ты.

! - С кем Вы? - С самим собой.

- О, ну тогда ладно.

Я смотрю на свою руку, а за ней, между пальцами, горят расфокусированные края, по ним размазано рассветное солнце, горы на горизонте.

Каким абсурдным вдруг кажется само предположение, что материя и энергия могли просто существовать всегда.

Вот что они собой представляют. Сразу.

Существование растет. Было время, когда этих гор не существовало.

И солнце.

Существование меняется.

И оно должно всюду содержать эту изменчивость, двигаясь от простого к сложному.

Существование развивается.

Развитая идеологическая парадигма — дерево, вырастающее из семени, — создала материальное пространство посредством Большого взрыва.

Я видел это как слоеный пирог: сиреневый уровень намерения - само желание существования - положил семя в синий уровень идей, где от основной Идеи, как от ствола, расходилось множество сущностей, как ветвей, проникающих вовнутрь, расширяясь, на зеленый уровень материи, где люди и машины несли над головами голубое облако информационного пространства.

Слабый пока.

Все материальное эволюционировало, усложняясь и создавая основу для следующего уровня структурирования материи: кварки -> ядра -> атомы -> молекулы -> клетки -> организмы -> сознание.

На каждом этапе увеличивается сложность и количество форм взаимодействия, а время адаптации сокращается.

Я пойду в горы.

Я никогда там не был.

Лучше гор только горы.

Мы, люди, не менее чем наполовину были закодированы в наших генах таким образом, что вся независимость нашего выбора — всего лишь удобная иллюзия, и, следовательно, восприятие окружающего мира не более объективно, чем восприятие самих себя.

.

Мы бросаем идеи в этот мир и реализуем задуманное.

Мы частично полны решимости.

Наша судьба наполовину была зашита в кости, а другая половина: ты ее выгребай, как умеешь.

Если ты хочешь.

Это значит, что когда появились первые железяки - механические и бионические тела - лопатить стало легче, а вот мясные консервы из биолаборатории в этом плане пока сложно.

То есть железяки теперь являются вершителями своих судеб.

Полностью.

Интересная идея.

Я давно не задумывался об этом глубоко.

Нефти не хватало.

Я чувствую, что мои ресурсы увеличились.

Мой спинной мозг, наверное, чувствовал нечто подобное, когда там было много глюкозы, нейротрансмиттеров, кислорода и прочей хрени.

Когда оно у меня еще было.

О, Последователь.

- Привет, чувак.

Пейзаж странно меняется.

Я никогда раньше не заходил так далеко в этом направлении.

Все стало разнообразнее.

И этот звук повсюду.

Птицы.

Здесь есть птицы.

И они поют. И еще какой-то шум.

Раньше не обращал внимания.

Были ли птицы вокруг нашей тусовки? Существо у дороги.

Феминоморф.

Я имею в виду консервы с явными характеристиками женского организма.

Выдающиеся очевидные особенности.

Хорошо, что мне уже восемнадцать.

Я прошу связаться.

Хм.

Говорит она по старинке – шевеля губами и языком.

Это далеко, не слышно, стоит ли подойти? - Извините, что? - Вы заблудились? - Не совсем.

Если ты заблудился, то это называется блуд, то вряд ли, а если блуждаешь, то, пожалуй, точнее и не скажешь.

- О! Железка с чувством юмора - пусть и странного - лучше, чем просто железка.

Я Вера.

Гонзо.

— Ваар.

- Вот и все? - Да.

- Что в окне? - Сердце.

— Это что-то особенное, как будто выставлено напоказ? - Ты не знаешь? - Нет. - Я думал, все знают. Это последний подарок.

Родился живым, так сказать.

- А.

- Вот и все? - Да.

Это странное чувство.

— Мы не могли раньше увидеться? - (смех) Ты придираешься ко мне, придурок? - Я.

нет, извини, мне правда показалось.

- Ну давай же.

Это странное чувство.

-Что это за постоянный шум? - Шум? - Да, что-то гудит. - (смех) Это море, дурак.

- Море.

- Да.

Волны.

Чайки.

«Я не помню шума моря».

Я помню, что так и должно быть.

Но я не помню, чтобы это происходило.

- А ты странный.

Пойдем со мной.

- Где? - В море.

Я не могу отказаться.

Я не хочу идти дальше куда-то еще, я хочу поговорить с ней.

Сходим с дороги на тропинку через лес.

— Почему вы не используете интерлинк? - Как? - Интерлинк.

Почему ты говоришь, как раньше? — (смех) У меня нет внутренней связи.

- Почему нет?! — Ваар, у меня нет инфо-субъекта.

Ходит она как-то странно, иногда чрезвычайно манерно, иногда танцуя, иногда припрыгивая.

- То есть, если твое тело умрет?.

- Тогда я умру, да.

- "Я поражен"!.

- Это только так кажется.

Сколько тебе лет? - Пятьсот двадцать три полных.

— То есть получается, что ты родился таким же смертным кожаным мешком с костями, как и я.

А во взрослом возрасте он вряд ли рассчитывал дожить даже до ста.

Однако вскоре все изменилось, и теперь ты едва можешь вспомнить, что такое страх смерти.

«Я не помню, чтобы когда-либо боялся ее».

Разве что в детстве.

— Получается, ты перегорел даже со своей биологической частью жизни.

Тогда не совсем понятно, что вас здесь так долго держит. — И я не совсем понимаю, почему я перегорела.

Сосновый лес резко обрывался скалистым обрывом.

Антропогенные ступени из гранитных плит ведут в уютную бухточку внутри скального мешка к кусочку песчаного пляжа.

- Погоди.

Она протягивает мне рюкзак и связку хвороста, сбегает по ступенькам и пронзает поверхность воды.

На что она похожа? Я спускаюсь.

Мои ноги глубоко проваливаются в песок под моим весом, и ходить становится неудобно.

Я сяду на валун в позе мыслителя, может ей понравится.

Последователь лег на скалу выше.

- Тебе не нравится плавать? - Я люблю.

- Почему ты не плаваешь? Пойдем! - Я не могу.

-Не можешь заниматься любимым делом? Это грустно.

Она плавает из стороны в сторону в пределах слышимости.

- Чисто гипотетически, если бы я очень захотел, я мог бы создать другое тело, просто консервированное, и плавать в нем.

Наверное, мне просто не очень хочется.

- А что будет с этой уродливой железякой, которую ты сейчас носишь? - Уродливый? Мне казалось, что я совсем антропоморфен, просто слишком большой.

— Ну, если антропоморфно с греческого переводится как большой квадратный пончик, то ты прав.

- Это так не переводится.

- Я знаю.

«Я никогда особо не заботилась о своей внешности.

— Наверное, поэтому смерть тебя не испугала.

- Ты жестикулируешь, женщина.

- Согласен, больше не буду.

Что же произойдет с этим телом? - Ну, я однажды пытался управлять двумя телами одновременно.

Даже на максимальной скорости только один мог сделать что-то моторное, а другой мог сделать что-то очень простое.

И даже это очень быстро утомляло.

А копирование себя в другие материальные сущности запрещено.

Пожизненное заключение с гвоздями.

Оказывается, он просто временно уснул.

— А вы бы были во втором? - Нет. Я бы был в обоих, но один был бездействующим.

Точно так же, как и сейчас я нахожусь в этом теле и на нескольких арендованных и частных серверах.

- Хм.

Хорошо, но можешь ли ты вырезать и вставлять себя из тела в тело? Это не запрещено.

- Не запрещено.

Может. Она выходит из воды.

Афродита появилась на соседнем полуострове.

Вот где вышла Венера.

Они испортили имя красавицы, привязав его к характерным заболеваниям.

Наверное, поэтому мне всегда больше нравился греческий вариант. - Так.

И вот тогда вопрос: в новом теле ты останешься прежним или нет? Я уже забыл, насколько затруднена психическая деятельность в присутствии красивой обнаженной женщины.

В моей системе давно не было гормонов, но этот эффект, похоже, сохранился.

Необходимо будет разобраться в этом более подробно.

Позже.

— Я, прежде всего, преобразователь информационных потоков.

Тело вторично.

- Здесь должно быть «но».

— Один из моих официантов сейчас чуть не заплакал.

- Мне это нравится.

- А другой улыбнулся.

- Я тоже это люблю.

- Но формально - нет. Это была бы немного другая я.

Она разожгла костер и сидит, скрестив ноги, накинув на плечи одеяло и подбрасывая ветки.

- Ух ты.

А раз так: из первоначального набора у вас останется только сердце, и то только как выставочный образец; Насколько вы остались собой в процессе этой трансформации? «Я думал об этом до встречи с вами: потеряв свою биологическую основу, я стал менее решительным.

То есть вообще не определяется.

- Но что делает нас уникальными, как не наш геном и память? По-моему, получается, что ты потерял половину себя.

- Чем-то придется пожертвовать.

- За что? - За возможность развиваться.

- Вы имеете в виду информационную сущность? - Конечно.

- И ты теперь вечный? - Потенциально.

— И совсем не определился? - Получается вот так.

- Тогда почему ты здесь? - Ха! Почему ты? - Мы живем.

Каждый наш вздох может оказаться последним.

И именно поэтому наш ум продолжает оставаться острым.

- А наш жиром плавает. Я где-то читал нечто подобное.

— Да, любое движение имеет смысл только в том случае, если оно ограничено во времени.

Это определяется временем.

- То есть, если оно не ограничено во времени.

- Его не существует. Движение, которое не является движением.

Это становится фоном или чем-то вроде того.

— Но мы не производим равноускоренных, разнонаправленных движений.

- Пока твоя память еще жива.

Солнце расцветает в море на горизонте оранжево-красной мутью.

Его как будто пронзили.

В тенях, сгустившихся за желтыми краями, остались лишь очертания.

- Ты не против, если я поем? - Что это? — Это кусок пирога, который я испекла сегодня утром.

Часть моего ежегодного ритуала.

- Интересный.

Читать далее.

- Отлично.

Каждый год двадцать первого июня я пересматриваю себя и свою жизнь.

Я пытаюсь беспристрастно, как бы со стороны, понять, чего я хочу, что мне для этого нужно, куда мне идти дальше, с кем я на одном пути, а с кем нет. В зависимости от этого я распределяю свою энергию на следующий год: в кого я верю, кто мне дорог, близок, нужен.

Я вытряхиваю внутри себя все вещи, выбрасываю ненужное, оставляю живое.

А утром я пеку пирог.

Они круглые, и я делю их на сектора на кусочки пропорционально моей вере в сущности, для которых они предназначены.

И я их раздаю.

— Чтобы эти сущности их съели? — (смех) Я даже не думал об этом.

Не каждый может. Да, это не имеет значения.

Главное, что оно символизирует. У каждого человека есть потребность верить во что-то, в кого-то.

Положиться на кого-нибудь.

Влюбиться.

Есть определенное количество этой энергии «вера-надежда-любовь».

И человек счастлив, пока все кусочки распределены.

И принял.

— То есть это как бы взаимно? - Нет. Вроде оправдано, что ли.

Когда твое внутреннее видение сути правильно.

Когда ты объективно воспринимаешь важные для тебя кусочки реальности.

Ты чувствуешь и осознаешь их такими, какие они есть, и в то же время они тебе нравятся.

Например, вы верите в себя до тех пор, пока понимаете себя адекватно, ведь неадекватная оценка себя приводит к ошибкам в реализации своих планов, а это, в свою очередь, приводит к потере веры в себя.

Кусок выпускается, и вы чувствуете себя несчастным, пока не поместите его куда-нибудь.

А по-быстрому, чаще всего это означает что? - Плохо.

- Точно.

Поэтому распространять свою веру нужно осторожно и осознанно.

- Ты буквально Будда.

- Может быть.

- Ха-ха.

- Во что ты веришь? «Подозреваю, что я сама съедаю весь свой торт год за годом».

- Получается, что твой взгляд направлен только внутрь.

- Возможно.

Хотя.

Было бы просто глупо искать физическое расположение ваших серверов и выкладывать перед ними grub. - Я мог бы зажечь свечи! — П-собака.

Хорошо, что я смеюсь только про себя.

Иначе это сейчас было бы похоже на конвульсию.

- Так ты не можешь смеяться? - Ну да.

У меня нет дыхательной системы.

Я могу генерировать звук через динамик, но не испытываю сопутствующих мышечных реакций.

- Ты не купаешься, ты не смеешься.

- Да.

- Но ты еще любишь смеяться.

- Да.

Но я смеюсь, только внутри.

«Если никто не видит и не слышит, что вы делаете, какой в этом смыслЭ» - Зачем кому-то нужен мой смех? - Зачем вообще кому-то нужно твое существование? — Я сохраняю свою информационную сущность.

Как колонна, поддерживающая крышу.

- Атлас и небосвод. - Большой.

Как Атлас, удерживающий небосвод. - Да, хорошо.

Но что-то во всей этой твоей эвристике не дает мне покоя.

Это как смотреть на звезды, пытаться представить себе эту гигантскую по масштабу мозаику, составленную из мельчайших частиц, и чувствуешь, что у этой коробки есть второе дно.

Но я не могу это конкретно объяснить, выразить словами.

— Либо волшебник слишком хорош, либо мы не… хм.

- Помните тот забавный парадокс с мозгом: если бы человеческий мозг был достаточно простым, чтобы мы могли понять, как он работает, то и мы были бы настолько простыми, что не смогли бы?! Это что-то похожее, только повернутое наружу.

- Однако с мозгом мы разобрались.

«Наверное, когда-нибудь мы это выясним».

— Понял суть трюка, чтобы не зажигать свечи фокуснику? — Per aspera ad astra, per rectum ad sensus? — Я не имел в виду эти свечи.

- (смех) Ты смешной.

Как грустно.

Эта ночь и эта женщина обрушились на все мое существо невыразимой и невыносимой печалью.

Внезапно.

Если бы в моем организме был сосуд с какой-то аневризмой, он бы сейчас лопнул.

Смертельно.

Хорошо, что мне этого не видно.

- Ты тоже очень хороша, Вера.

- Забавный? - Все.

- Что все? - Очень.

- Дурак.

Можете ли вы генерировать тепло? «Я почти полностью пластик».

Мне это не нужно.

Немного электроники и сердца.

Тебе холодно? — Нет, но ночью будет холоднее.

Вы когда-нибудь спите? - Что-то вроде.

Краткая самодиагностика.

Обычно ночью – не люблю ходить в темноте.

- ХОРОШО.

Итак, вы будете ставить ветки.

Теперь ешь и спи.

Она разворачивает пакет: форма куска составляет две трети целого.

- Да, здесь целый ужин.

«Месяц назад пропал дорогой мне человек.

- Извини.

«Мы приезжаем сюда вместе последние несколько лет».

Мы плавали, разжигали костер, смотрели закат, занимались любовью.

Мне очень нравится это место.

Она смотрит на меня.

Слезы дрожат на веках и падают с ресниц на песок, едва касаясь щек полосками мелких бусинок.

Она отламывает большой кусок и бросает его в море.

Медленно садится, заворачивается в одеяло и с силой откусывает и пережевывает оставшуюся часть.

Я сажусь рядом с тобой.

- Я добавлю ветки.

- Спасибо.

Она отламывает небольшой кусочек и дает его мне.

Она спала, свернувшись калачиком, рядом с Вааром.

- Доброе утро! - Хорошо, Ваар.

Я пойду купаться.

Как все было морозно.

- Ты спал? - Да, сегодня мне приснилось.

- Ты мечтаешь? - Да все время.

- А что в них? - Все чушь.

- И еще?! — И снова сиреневое намерение превратилось в голубую идею, которая разрослась и пронзила веточками и лепестками материальный мир.

И еще цветы.

На этот раз с большим количеством цветов.

И вот теперь ствол был хорошо виден.

Точнее стволов - их было два, почти одинаковых, дугами направленными друг к другу.

Я снова плыву из стороны в сторону, чтобы услышать, что он говорит. - Фу.

Действительно странные сны.

Тебе понравился пирог? - Я не могу попробовать это на вкус.

Я просто использую его.

- Зачем тебе есть? - Это диверсифицирует энергетическое обеспечение организма.

— То есть на станциях можно заряжаться и есть обычную еду? — Да, я люблю сопротивление форс-мажорным обстоятельствам.

Моя кожа, например, генерирует энергию.

- Зачем все это, если у тебя сознание распределено? - Ну, во-первых, его распространение неравномерно, то есть нельзя сказать, что на каждом сервере есть отдельная копия, но если сложить полный объем, то получится от трех до пяти копий.

В разное время по-разному, в зависимости от нагрузки.

Во-вторых, в случае тотального отключения электроэнергии, как это было, например, в 2447 году, может умереть вся электронная часть.

Итак, у меня есть это тело с другим экземпляром меня самого, а также два резервных.

Тела могут существовать, заряжаясь от сети, от солнца, от человеческой пищи.

одно от дизеля, а другое даже от гидротурбины.

Еще у меня есть отдельные солнечные панели, дизель-генератор и гидротурбина.

И ветряная мельница.

- Кащей.

- Да, моя красавица.

- А мы умрём и всё.

Пустота.

Может быть.

«Я не думал, что существуют такие дурацкие консервы».

- Мы натуралы.

Консерваторы среди консерваторов.

- Но ты обновляешься? Я вышел из воды.

Я сушу волосы одеялом.

Он выглядит вот так.

- Да, конечно.

В противном случае они, вероятно, полностью вымерли бы.

- Сколько в среднем вы так живете? - Трудно сказать.

Мне сто двадцать один.

Моей маме сто восемьдесят. Моему отцу почти двести восемь лет. - Мама?! Отец? То есть ты родился как обычный человек, но всего сто двадцать лет назад?! Пришло время подготовиться.

- Ну да.

— А как насчет запрета на увеличение количества? «Но цифры не увеличиваются: кто-то умирает, кому-то разрешают рожать».

- О, именно.

Умирает. Погоди, так оказывается, тебе надо иметь детей! Я имею в виду, там люди моложе двадцати?! - Да, этого достаточно.

В последние годы пропадает много людей, таких как мой.

о котором я говорил вчера.

Он постучал по прозрачной перегородке, за которой спрятал свое сердце.

«Мысль о том, что это была последняя, всегда согревала меня, а сейчас оттуда подул прохладный ветерок».

- Ох, сентиментальный юмор! Вверх по лестнице.

Жаль, что с моря всегда вверх.

Ваар вошел в воду по пояс и хлопнул по воде ладонями.

Ребенок, ей-богу.

- Вера, слышишь, какой приятный звук! И этот шум волн, доносящийся издалека.

И шум леса выше.

Наверное, я сейчас очень глупо улыбаюсь, но ничего не могу с собой поделать.

*** Мы расстались на повороте к моему селу, он пошел дальше на север.

И его собака следует за ним.

Это еще не далеко, я так устал.

Ой… … … Что за?.

… … Как больно!!! … … … Его коготь торчит из моей груди!!! Его коготь торчит из моего.

нет, нет, нет, нет!!! Это конец? *** Что случилось? Боже мой! Как больно! Кровь.

Похоже, я потерял много крови, очень сильно.

Дышать.

Дышать.

Тихий.

Глубже.

Это был какой-то гигантский богомол.

У меня действительно не было времени это увидеть.

Зеленые сложные глаза и.

жвалы.

Грудь слева проколота в области сердца.

Судя по всему, легкое было проколото, но сердце не пострадало.

Иначе я бы уже умер.

Гулько.

Хмурый.

Влажный.

Подвал? Стены выложены плиткой, пол каменный.

Холодный.

Противный.

Должно быть, это дерьмо привело меня сюда.

Нельзя шуметь, возможно, она где-то рядом.

Мы должны попытаться найти выход. Свет от редких желтых фонарей на потолке.

Итак, коридор с дверями слева и справа.

Гурни.

Это какая-то заброшенная больница.

Ах ах ах! … Так глупо поскользнуться на собственной крови.

Локоть.

Как больно!!! Нам нужно встать и уйти.

Пока это существо не вернулось.

Оно звенело.

Где-то внизу.

Стальная дверь? В комнате! Холодный.

Какие-то металлические контейнеры.

Как будто вместо кроватей.

Бог!!! Внутри человек! … Тсс.

Существо где-то очень близко! … В этих коробках люди! Останки! Замороженный и.

Себастьян?! Тссс.

… Мой полупереваренный пирог вернулся туда, где были живот и ноги Себастьяна.

Доставленный.

Какая саркастическая ухмылка у этой Вселенной.

Это щелканье лапой? Ш-ш-ш-ш-ш-ш.

… - Ооо, детка! Ты еще не закончил!? … Что-то пикантное! Или тяжелый! … - Да, детка! Скрывать! Далеко не убежишь! … Какая-то фурнитура.

Так сойдет. … Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

… Уже здесь, за углом.

Сейчас! - Ах ты, сука! … Звук падающего подкрепления эхом разнесся по коридорам и затих в каменных мешках.

Мне кажется, я слышу треск в груди.

Затухающий пульс кажется прибоем.

Это конец.

- Да, детка.

- Спасибо.

Мы постарались сделать атмосферу максимально приближенной к той эпохе.

Сентиментальность, знаете ли.

«Но даже в деталях все очень достоверно.

Помню, я жил в России в начале 2000-х.

- Ух ты! Мы тоже оба из России.

— Луиза была очень необычным именем для России того времени.

Впрочем, как и Лопушок.

— Мой отец был потомком иммигрантов из Италии.

Диамантиди.

А Лопушок – это всего лишь прозвище.

Думаю, так же, как и Ваар.

- Да, просто прозвище.

Почти междометие.

- Может, чаю? - С удовольствием.

Черный.

но какой из них у тебя получается лучше всего? - Зеленый.

Я люблю его, поэтому он выглядит более искренним.

- Без сомнения.

Здесь все очень аутентично: и Кремль за окном, и люди и машины на улице.

Даже запахи.

Динамика взаимодействия с объектами, текстурами.

Все настолько естественно, что кажется, что я снова молод, всего лишь студент в гостях у милой дамы, будто всех этих лет и не было.

Откуда у тебя на все это хватает вычислительной мощности?! - Ну, нас двое.

А все структуры вокруг, они не динамичны, мы их давно написали и постоянно дорабатываем и дополняем.

Белая чашка с ручкой на блюдце с золотой каймой.

Чай: специальный зеленый.

Два куска сахара.

Ложка.

Так.